Замри, умри, воскресни! - страница 49
Джонни вопрошающе посмотрел на Мелтера:
— О чем ты толкуешь?
— О смерти! — исступленно заорал тот. — Вот о чем я толкую! О смерти. Ты можешь умереть, Смит может умереть, я могу умереть от пуль. Гангрена, гниение, смерть! Ты обманываешь сам себя. Не будь сосунком, идиот! Стань взрослым, пока не поздно!
Джонни долго стоял без движения, а потом начал раскачиваться, и его большие, по-крестьянски узловатые руки заходили из стороны в сторону, как маятники.
— Неправда. Все ты врешь, — упрямо повторял он.
— Пули убивают, это же война!
— Все ты врешь, — твердил Джонни.
— Ты можешь подохнуть, и Смит тоже. Вон, Смит уже умирает. Чуешь кровь? Откуда, по-твоему, так смердит — думаешь, на войне бражку гонят? Это запах смерти и трупов!
Джонни растерянно огляделся вокруг.
— Нет, ни за что не поверю. — Он прикусил губу и закрыл глаза. — Тебе веры нет. Ты — гад, ты злой, ты…
— За тобой ходит смерть, Джонни, смерть!
Тут Джонни заплакал, как младенец, брошенный в безлюдной пустыне. А Смит вывихнул себе плечо, пытаясь подняться. Джонни плакал, и большому миру был внове этот жалобный звук.
Мелтер подтолкнул потрясенного Джонни в сторону линии фронта.
— Давай. Беги туда и умри, Джонни. Беги туда и получи по заслугам: твое сердце пригвоздят к стене — получится кровавая медаль!
«Не ходи, Джонни! — Крик Смита утонул в жутком месиве его внутренностей, неслышный, бесполезный и беспомощный крик. — Не ходи, парень. Оставайся здесь, не слушай этого гада! Не уходи далеко, Джонни-малыш!»
Спотыкаясь и всхлипывая, Джонни побрел в ту сторону, откуда доносилось резкое стаккато пулеметных очередей, вперемешку с жалобным воем артиллерийских снарядов. Безвольно повисшей рукой он придерживал винтовку, приклад которой волочился по гальке, скрипящей раскатами каменного смеха.
Мелтер как безумный злорадно смотрел ему вслед.
Потом он поднял винтовку и зашагал на восток, а там поднялся по другому склону и скрылся из виду.
Смит так и остался лежать; его сознание постепенно слабело, мысли туманились, а Джонни шел все дальше и дальше. Ах, если бы можно было крикнуть: «Берегись, Джонни!»
Снаряд разорвался прямо у него над головой. Джонни без звука упал на землю и застыл, не шевеля своими диковинными конечностями.
«Джонни!»
«Ты утратил веру? Джонни, вставай!»
«Ты ведь не умер, Джонни?»
Смита поглотила милосердная темнота.
Скальпели поднимались и опускались, как маленькие острые гильотины, срезая смерть и гниение, обезглавливая страдание, удаляя железные обломки боли. Извлеченная из раны Смита пуля была выброшена; маленькая, темная, она звякнула в металлическом лотке. Доктора исполняли торопливую пантомиму, то наклоняясь, то кружа у стола. Смит свободно вздохнул.
Напротив, в тускло освещенном конце полевого госпиталя, на другом операционном столе лежало тело Джонни. Врачи склонились над ним в пытливых исканиях, совершая стерильное таинство.
— Джонни? — У Смита прорезался голос.
— Тебе нельзя волноваться, — предупредил врач, шевеля губами под белой маской. — Это твой приятель?
— Да. Как он там?
— Неважно. Ранение в голову. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.
Манипуляции близились к концу: стежки, тампоны, бинты — вот и все. Смит следил, как рана исчезает под белой марлей, а затем перевел взгляд на сгрудившихся толпой медиков.
— Позвольте, я ему помогу, прошу вас!
— Ну, не сейчас, рядовой…
— Я знаю, знаю этого парня. Я знаю его. Он со странностями. Если я помогу сохранить ему жизнь, вы позволите?
Над хирургической маской сверкнул сердитый взгляд, и сердце Смита замедлило ход. Доктор сощурился:
— Я не могу рисковать. Каким образом ты собираешься мне помочь?
— Подвезите меня к нему. Говорю же: я могу помочь. Мы с ним закадычные друзья, и я не дам ему умереть. Черта с два!
Врачи посовещались.
Они перенесли Смита на каталку, и двое санитаров переправили его в другой конец палатки, где хирурги колдовали над Джонни, побрив его наголо, чтобы обнажить рану. Можно было подумать, он спит и видит страшный сон. Его лицо исказилось тревогой, изумлением и отчаянным страхом.
Один из хирургов тяжело вздохнул.
— Не сдавайтесь, док. — Смит тронул его за локоть. — Ради бога, не сдавайтесь! — И, обращаясь к Джонни: — Джонни-малыш. Послушай. Послушай меня. Забудь все, что наговорил тебе Мелтер, забудь все, что он болтал… Ты слышишь? Он набит дерьмом по самые уши!