Замуж в туман - страница 8

— Прости меня, пап, — прошептала я, — я поеду.

И вот первый луч, солнце ползёт по выбеленной стене моей спальни. Моё последнее утро в родительском доме. И уже через каких-нибудь несколько часов меня ждёт чужой д’эрран, чужие устои, традиции. И чужой человек, который, возможно, когда-нибудь станет моим мужем.

Боюсь ли я этого? Волнуюсь? Наверное, нет. Эмоциональный всплеск угас, уступив место безразличию и… любопытству?

Нет, ну ты погляди — ключевой поворот в жизни, а мне интересно. Мысли устремляются вперёд, и уже какой-то частью мозга я задаюсь вопросом: а как там, в д’эрране ключей? Встретят ли меня приветливо или придётся пробивать лёд чужого безразличия? Как там живут люди, какие они? И где-то совсем далеко, на самой границе сознания, главный вопрос: какой он, этот Анталь д’эрр Альс?

Я усмехнулась. Мама всегда говорила, что не видела ребёнка любопытнее меня. Я всегда норовила что-то потрогать, куда-то влезть — и, хоть зачастую это заканчивалось для меня плачевно, никогда не унывала. Даже в раннем детстве если падала, то поднималась, отряхивалась и шла дальше — исследовать мир.

И что же теперь? Ребёнком я давно не была, в сказки не верила, но эта детская черта во мне осталась. И я не видела смысла искоренять эту часть своего характера, ведь если ты не ты, то что тогда останется?

— Д’эрра Дара, я всё собрала, — я спиной почувствовала, как Лори сделала книксен.

— Спасибо, Лори, — обернулась, — попроси отнести мои вещи в кабинет отца.

Идея пройти по Зеркалу Перехода принадлежала Анталю, и отец её поддержал. Несмотря на небольшое расстояние, — подумаешь, всего четыре дня пути, — был риск нарваться на разбойников: самая активная декада перевозок приходилась аккурат к окончанию Праздника Урожая. Несмотря на высокие энергозатраты на поддержание портала, папа не стал рисковать.

За завтраком никто не проронил и слова. Отец выглядел уставшим, Кири, поддавшись его настроению, не болтала, как обычно. Притихшие слуги подали чай с засахаренными листьями куамы и маленькими кремовыми пирожными.

Я как раз ковыряла одно из них ложкой, прикидывая, стоит ли его вообще есть, когда дверь в столовую открылась, и на пороге возник Лариус — наш дворецкий.

— Д’Эрр Сольн, — он поклонился, — всё готово к открытию портала.

Я абсолютно не по д’эрровски икнула. Ну, вот и всё, пора.

Дальше воспоминания были как в тумане. Вот я иду по коридорам, по-детски дотрагиваясь до стен, чувствуя холод в кончиках пальцев. Вот открываю дверь в отцовский кабинет.

В глаза бросается множество лиц — почти все слуги замка пришли проводить меня. Я смущенно улыбаюсь и киваю в ответ на их слова. Что они говорят мне? Помню очень смутно: просят не скучать, быть счастливой и не забывать про родной дом. От последних слов — как ножом по сердцу.

Наконец мы остаёмся в кабинете впятером: я, Кири, отец, Лори и застывший у дверей Лариус. И тогда до меня доходит — всё. Сейчас я попрощаюсь с отцовским домом и шагну. Куда?

Я покосилась на Зеркало — обычное такое зеркало, в тяжелой кованой раме с ножками. Словно почувствовав мой взгляд, отражение померкло и размылось — портал активировался. Пара-тройка минут — и отражение начнёт становиться чётче, а это значит, что времени у меня совсем немного.

Спохватившись, наклонилась и поцеловала Кири в щёку. Ободряюще улыбнулась Лариусу и, встав на цыпочки, порывисто обняла отца.

Буду ли я скучать?

Буду ли я вспоминать свои последние минуты дома?

Да. Да, да и ещё раз да!

Как же я их люблю…

Глубоко вздохнула, отгоняя непрошенные слёзы, и улыбнулась им — тем, кого оставляла по эту сторону Зеркала.

Всё, времени не осталось.

Подошла к Зеркалу. В лицо дунул обжигающий холодный ветер. Не глядя на Лори, я нащупала её руку и, зажмурившись, смело шагнула вперёд. В неизвестность.

Глава 3. Разведка на чужой местности

Я никогда не путешествовала посредством портала. В школе слушала рассказы наших старшекурсников о том, как они переправлялись порталом в другие города и д’эрраны, раскрыв рот, внимала рассказам о невесомости в портале, верила в разноцветные коридоры, по которым ты плывешь, будто сила притяжения на тебя совсем не действует. И вот теперь, стоя на продуваемой, казалось, всеми ветрами каменной площадке, ясно понимала — врали, гады.