Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа - страница 14

— Что мне делать, Кэл? — спросила я брата, когда мы сидели на моей кровати в компании четырех пачек золотистых жареных луковичек в маринаде и двух упаковок ирисок.

— Брось, Карли. Ты уже несколько недель спрашиваешь одно и то же, а я так и не знаю, что ответить. Прими решение и живи дальше.

О мудрец, спасибо за эти слова воодушевления и благоразумия.

Но он был прав. Я сидела в этой самой комнате и вела одни и те же разговоры, поглощая фастфуд, с тех пор, как мама предала меня домашнему аресту за то, что я не хочу поступать в университет. Кэл был единственным, кто отважился рискнуть и вызвать на себя ее гнев, не говоря уж о колючей проволоке вокруг двери моей спальни и, возможно, заминированном коридоре. Он проскользнул ко мне, чтобы поговорить. Я уже сама себе наскучила.

— Мама с папой не разрешат тебе остаться дома, если ты не поступишь в университет, сестренка.

— Ты прав, надо съезжать, но куда? Я хочу путешествовать, делать что-то необычное.

— И сколько у тебя денег?

— Примерно двести фунтов.

По моим меркам то было целое состояние: результат сверхурочной работы с ГАДИНАми и того, что все члены моей семьи подарили мне деньги на день рождения пару месяцев назад. Дарить одежду не было смысла: она бы вышла из моды к тому времени, когда родители выпустили меня из комнаты.

— Но я хочу разумно к этому подойти, Кэл. Не хочу облажаться и потом возвращаться к мамочке и папочке и умолять их.

— Разумно? Все то, что ты предлагаешь, ни капли не разумно, Карли. Разумно поступить в универ и завести дружка по имени Джеймс, который собирает марки. Но это не в твоем стиле, крошка. — Он был прав. Настало время проявить напористость.

На следующее утро я оделась, подождала, пока родители уйдут на работу, и бросилась бегом в местное турагентство.

— Хочу уехать, — выпалила я вялой тетке за стойкой.

— Да, дорогая, — отечески проговорила она, — и куда ты бы хотела отправиться?

— Не уверена. Уехать надо сегодня вечером, за границу, билет в один конец и чтобы стоил не дороже шестидесяти фунтов.

Кошмар турагента. Я видела, как она одновременно набрала воздух в легкие, приосанилась и ухмыльнулась.

Она провозилась со мной целую вечность и задала больше вопросов, чем агент КГБ, прежде чем наконец положить ручку и посмотреть на меня так, будто я больная с криминальными наклонностями и сбежала от шерифа города.

— Что ж, дорогая, единственное, что я могу тебе предложить, это автобус. Сегодня из Глазго уходят два: один в Париж, один в Амстердам.

Я задумалась. Париж — это, конечно, здорово, но наверняка там будут толпы тошнотно-романтичных парочек и американских туристов с громадными видеокамерами, рядом с которыми чувствуешь себя героем репортажа Би-би-си.

— Беру билет в Амстердам, в один конец.

Что ж, если у меня ничего не получится, всегда можно купить боа из перьев и устроиться на работу танцовщицей в гоу-гоу бар.

Со стыдом говорю, что поступила как трусиха. О дезертирстве дочурки мамочке с папочкой вечером сообщил пристыженный братец, когда я была уже на безопасном расстоянии, на середине Ла-Манша. Кэл был лапочкой и уговорил их не обращаться в вооруженные силы и не приниматься тотчас за поиски блудной дочери.

В Амстердам я приехала после обеда следующего дня, измученная, грязная, с чувством, что я не мылась месяц. Я направилась в туристическое бюро и спросила, какой отель самый дешевый в этом городе.

Он и вправду оказался дешевым. Отель «Дам» приютился на задворках «Гранд-Отель-Краснопольски» на улице Дам, у входа в район красных фонарей. Точнее, не отель, а нечто, что отелем можно назвать только в шутку.

Я затащила сумку на четыре лестничных пролета вверх, огибая дыры и вчерашние пивные бутылки, и оказалась в комнате, по сравнению с которой апартаменты в Бенидорме можно назвать «Хилтоном». Я распаковала вещи и рухнула на кровать. Я все время думала, что мне должно быть страшно, но ничего такого не было. Я улыбалась, как чеширский кот, и чувствовала себя… да, в восторге! Мне казалось, что весь мир у моих ног (как и этот доисторический ковер, в котором было больше дыр, чем в дуршлаге, и какие-то очень сомнительные пятна).