Замуж за барристера - страница 37

Джозеф поджал губы, несколько мгновений изучающе помолчав, потом кивнул.

— У меня пять братьев, — зачем-то сказал он. — Я думал, хуже не бывает. А когда мы с Энтони расследовали смерть его брата, там такие подробности вскрылись, что…

— тут он резко замолчал, отвернулся, и Эмили решила, что он сожалеет о своей болтливости.

— Я никому не скажу, — очень спокойно и непонятно доверчиво пообещала она. Джозеф поморщился, несколько раз постучал сжатой рукой по обшивке софы, потом все-таки исподлобья посмотрел на Эмили. — И не буду больше расспрашивать, — добавила она.

— Вообще-то я умею держать язык за зубами, — неловко произнес он. — Братья научили, да и в Итоне поддержали: лишнее слово — и мало не покажется. Меня потому Энтони и взял: ему трепачи в помощниках не нужны. Я, между прочим, три пальцев на ноге лишился, потому что эти уроды не могли заставить меня говорить!

— На фабрике Мортона? — тут же оживилась Эмили, забыв о недавнем обещании.

— Когда тебя мистер Рид выручал?

Джозеф снова насупился: видимо, ему пришлось не по нраву упоминание о том, что его пришлось спасать.

— Мог бы и не раскрывать себя — я бы им все равно ничего не сказал! — с бессмысленным упрямством проговорил он. — А так — только дело запорол.

Эмили задохнулась от негодования.

— Да какое дело, когда речь шла о твоей жизни?! — воскликнула она. — Неужели ты думаешь, что мистеру Риду деньги важнее друга?! Тогда ты очень плохо его знаешь!

— Ты, наверное, сильно лучше в этом разбираешься! — буркнул было Джозеф, однако тут же весь подобрался и будто бы безразлично поинтересовался: — С чего ты взяла, что я его друг? Я просто на него работаю.

— Он сам сказал, — и не подумала скрывать правду Эмили. — И еще прибавил, что потому и не стал полагаться исключительно на полицию, что не мог бросить лучшего друга в беде.

— Мне он такого не говорил, — сдавленно сообщил Джозеф, и Эмили пожала плечами.

— О таком, наверное, и не говорят, — предположила она. — Считают, что и так все понятно.

— Понятно, — повторил он, и вот как раз ей-то было совершенно непонятно, согласен он с ней или нет. В гостиной повисла тишина, и Эмили, чтобы хоть как-то ее разрушить, спросила:

— А почему ты Нортон? У тебя же должна быть совсем другая фамилия.

— Это мамина девичья, — не стал скрывать Джозеф. — Родовая звучит слишком громко, чтобы ее мог носить помощник солиситера.

В его голосе снова послышалась горечь, и Эмили вздохнула, чувствуя, что опять попала впросак. Она потеряно посмотрела по сторонам, вспомнила о принесенных фруктах и бросилась в холл. Подхватила обе корзинки и уже только в гостиной ощутила, что одна из них заметно полегчала. Поставив ту, что осталась прежней, на пол, Эмили заглянула под платок второй и поняла, что яблок и слив в ней стало вдвое меньше.

— Все-таки водятся в Кловерхилле привидения! — торжествующе заявила она, показывая Джозефу полупустую корзинку. — Да еще и не простые, а ворующие фрукты.

Однако тот лишь помрачнел и мотнул головой.

— Прости ее, — напряженно попросил он. — Она девчонка совсем: ее в семнадцать лет родители с рук сбыли, лишь бы джентльмен жениться не передумал.

А джентльмен этот!.. — тут он выдохнул, выхватил из корзинки предпоследнее яблоко и принялся остервенело его грызть, словно опасаясь, что иначе не сумеет замолчать. Эмили задумчиво взяла последнее и покрутила его в руках. Речь, вероятно, шла о Ребекке, и из полученных фрагментов ее беды даже Эмили не могла нарисовать общей картины. Догадывалась лишь, что мистер Джордж Рид был весьма неприятным человеком, из-за которого эта самая Ребекка не желала общаться с другими людьми. По всему выходило, что его смерть была всеобщим благом, а потому Эмили решила больше не думать о нем, а лучше вернуться к происшествию с Джозефом.

— Что там, на фабриках Мортона? — спросила она. — Мистер Рид сказал, что нам с Элизабет не стоит об этом знать…

— Правду сказал, — буркнул Джозеф и посмотрел на перевязанную ногу. — Меня надсмотрщики подвесили над работающим станком и принялись терпеливо ждать, когда у меня кончатся силы и я ноги сам в эту мясорубку суну. Я долго держался и все думал, что должен же хоть кто-то остановить их. Но рабочие даже не оборачивались: для них это зрелище было слишком привычным. Как Энтони узнал — ума не приложу. Но еще полчаса — и я либо истек бы кровью, либо вообще лишился бы ног. Уверена, что хочешь слушать дальше?