Заначка на черный день - страница 10

Говорить я смогла только после третьей глубокой затяжки.

— Эх, ты! Прошляпила такие деньги! Десять миллионов у твоего соседа вчера стырили! Из-под носа, можно сказать, увели, а ты и не почесалась! Вы с ним, случайно, не родственники? Одинаково бестолковые! Надо же — такие деньги, а?! До самой старости хватило бы! Такую заначку упустили, эх!.. Придется теперь в тюрьму из-за тебя садиться!

— Я не поняла! — возмутилась, наконец, Маргарита. — Почему это все из-за меня?! А что я могла сделать?! Вместо этой смазливой блондиночки себя предложить, что ли? Так он бы на меня не клюнул!

— Меня позвала бы!

— Ой-ой… ты себе льстишь… Старость то уже пришла! Все! Тю-тю! Финита ля комедия! Так что нечего выпендриваться! Ты чего уставилась? Обиделась, что ли? Агнесса! Ганечка! Эй! Выйди из преждевременной комы!

Но я еще некоторое время пялилась в ее голубые слабоумные гляделки, прежде чем с трепетом задала свой вопрос:

— Маргариточка… только не волнуйся, пончик мой подгорелый, персик мой недоразвитый… Ты что — видела эту девушку, да? Видела? Скажи честно мамочке… Говори, дура! Говори быстро! Ну — что ты на меня теперь уставилась?! Ты смерти моей хочешь, что ли-и?.. Говори, а то помру! Ой!.. Ой!.. Сердце колет! Ой, боже ты мой со святыми угодничками! Умру — не дождусь, когда ответит! По ночам к тебе являться буду! Ну говори же, Маргарита Карловна, пожалуйста… а то как дам сейчас дуршлагом по чайнику!

Маргарита, как и положено тормозу, медленно догоняла ситуацию.

— Ты мой чайник не трожь… — вяло пробормотала она, глядя в никуда, в прошлое. — Он новенький, я его с последней пенсии купила. Да! Я ее видела! Он же мне спать не давал, этот подонок! Я половину упаковки димедрола перевела — и все впустую! Музыка гремела… а он, наверное, спал уже… Я завернулась в свой платок… потом покажу тебе, такой теплый, кашемировый, почти что новый, только одна маленькая затяжечка на нем, и в уголке моль чуть-чуть дырку проела… И вышла на балкон, подышать свежим воздухом. Может, думаю, проветрюсь немного — и усну. Какая была луна, Агнеска! Киска, такой луны я еще не видела никогда! Даже когда меня бросал мой первый муж! Вот… о чем это я?.. А, да! А из нашего подъезда выбегает так бодренько такая, знаешь, смазливая барби, намазюканная, длинноногая, в плащике, с чемоданчиком серым и сумочкой. Интеллекта ноль, один основной инстинкт на лице, тощая такая, ухватить даже не за что… Ну, ты представляешь, да? Терпеть таких не могу!

— О вкусах не спорят, — пробурчала я, косясь на свои стройные и достаточно длинные для моего роста ноги. — Ходячий гамбургер ничуть не лучше…

— Это ты на кого намекаешь?! — возмутилась Маргарита.

— Ни на кого… Давай, дальше рассказывай. Ты, значит, стояла тюленем на балконе и спокойно смотрела на то, как у тебя уводят нашу последнюю надежду на достойную старость. Твоя спартанская выдержка достойна всяческого восхищения. Бессребреница ты наша!

— Но я же не знала, что в чемодане такие деньжища! — виновато сказала Марго.

— А должна была догадаться! Интуицию включить! Предвидение! Жизненный опыт!

— Мой жизненный опыт, извини, протекал несколько в более цивилизованных условиях!

— Да, знаю… ты тридцать пять лет рассусоливала о роли спряжений в жизни современного общества. Ладно, чего уж… Даже если бы из этого чемодана деньги сыпались бы на каждом шагу, это тебе не помогло бы…

— Ну, ты меня уж совсем за дуру считаешь! — гордо выпрямилась Маргарита. — Я бы тогда уж не оплошала! Я бы… милицию вызвала! Надо же, такие деньги… десять миллионов!.. Это сколько же пенсий будет? Там семь нулей, да?

Пока Маргарита, достав бумажку и огрызок карандаша, занималась изощренным садомазохизмом, деля в столбик и безнадежно ошибаясь в попытках определения точного значения иррациональной дроби, я лихорадочно, до звона в голове, до ломоты в висках думала. Это был мой шанс! Это был наш общий шанс! Это было реально, и грозило совсем не тюрьмой, а сразу уж… да, впрочем, ничем не грозило. Не следует в самом начале предприятия думать о его печальном конце.

— Не мучайся, жертва калькулятора! Раньше надо было учиться делению в столбик! — сказала я, отобрала у подруги бумажку, скатав шарик и метко бросив его в мусорное ведро под раковиной. — Это будет приблизительно пять тысяч пятьсот пятьдесят пять и пять в периоде пенсий. Их при нынешней нашей бережливости может хватить на четыреста шестьдесят три года. Если принять среднюю продолжительность жизни питерской пенсионерки за двадцать лет…