Занзибар, или Последняя причина - страница 12

Но кстати, когда она еще только прибыла дневным поездом из Любека и еще не успела переступить порог «Герба Висмара», она не увидела в гавани ни одного парохода. Лишь несколько рыболовецких катеров и старую, проржавевшую шхуну, которой, похоже, уже много лет никто не пользовался.

И тут ее впервые охватило сомнение, был ли правильным мамин совет попытаться доплыть до Рерика. Травемюнде, Киль, Фленсбург, Росток — все это наверняка находится под наблюдением, сказала мама, тебе надо попробовать Рерик, это такое глухое пустынное местечко, о нем никто и не вспомнит. И причаливают там только маленькие шведские суда, груженные лесом. Ты должна просто предложить им деньги, много денег, и тогда они возьмут тебя без всяких разговоров. Мама всегда питала слабость к Рерику, это сентиментальное отношение к городку зародилось еще двадцать лет назад, когда она впервые, вместе с папой, увидела Рерик на обратном пути после счастливого лета на Рюгене. Но счастливый день в Рерике — это определенно было нечто совсем иное, нежели день во время бегства, под пустынным небом поздней осени.

Ты должна решиться, детка, сказала мама вчера. Юдит посмотрела на раковину и чемодан и вспомнила гостиную на втором этаже их дома на Ляйнпфад, последний завтрак с мамой, взгляд в сад, где на фоне темного, оливково-шелковистого канала еще сияли поздние георгины, и как она резко поставила чашку на стол и воскликнула, что никогда, никогда, никогда не бросит маму.

— Ты хочешь дождаться, когда они придут за тобой? — спросила та. — Неужели ты можешь причинить мне такую боль?

— Но как же мне уйти, зная, что тогда они придут за тобой, и представлять себе, что они с тобой сделают?

— Ах, меня они оставят в покое, — ответила мама, не опуская глаз на свои парализованные ноги. — Со мной у них будет слишком много хлопот. А после войны мы снова увидимся.

— А может быть, они и меня не заберут, — возразила Юдит. — Может, все не так страшно, как тебе кажется, мама!

— Они готовятся к войне, дитя мое, поверь мне! Она уже совсем близко, я это чувствую. И во время этой войны они погубят нас всех.

— Я ни при каких обстоятельствах тебя не брошу, мама, — ответила Юдит. — Это мое последнее слово.

Они обнялись и разрыдались. Потом Юдит пошла на кухню мыть посуду после завтрака.

Когда она вернулась в гостиную, мама была уже мертва. Уткнувшись головой в стол, она еще держала в правой руке чашку, из которой выпила яд. Юдит увидела в чашке остатки стеклянной ампулы и поняла, что опоздала и что ничего уже сделать нельзя.

Она пошла в свою комнату и уложила чемодан, потом она поехала в банк к директору Хайзе, все ему рассказала и попросила, чтобы он дал ей деньги из папиного наследства. Хайзе пообещал похоронить маму и позаботиться о том, чтобы полицейские начали искать Юдит как можно позже. Хайзе предлагал разные, весьма привлекательные пути бегства, но Юдит упрямо качала головой. Мама умерла, чтобы она, Юдит, могла отправиться в Рерик. Это было завещание, и она должна его выполнить.

Она представляла себе Рерик совсем по-другому. Маленький, оживленный и гостеприимный. Но он был маленький и пустынный, пустынный и мертвый под своими гигантскими красными башнями. Только выйдя с вокзала и увидев эти башни, она вспомнила, как восхищалась ими мама. Это даже не башни, говорила она, это чудища, восхитительные красные чудища, которые хочется погладить. Но под холодным осенним небом они показались Юдит, скорее, злыми чудовищами. Во всяком случае, им не было никакого дела до самоубийства бедной мамы, это Юдит чувствовала. И столь же мало их интересовал побег самой Юдит. От этих башен ждать было нечего. Она быстро прошла мимо них, через город, к гавани. Там ей открылся вид на безбрежное море, ультрамариновое и ледяное. И нигде не было ни единого парохода, даже самого маленького.

Тогда она направилась к «Гербу Висмара», потому что он выглядел таким чистеньким после покраски. Хозяин, огромная глыба с белым жирным лицом, похоже, обрадовался неожиданному постояльцу:

— Ну, фройляйн, и что же вы делаете поздней осенью в Рерике? Сезон давно закончился.