Заоблачный град - страница 9
— Для Истэ плохо не отправить яркое крыло. Окардэ удивленно моргнул, затем побормотал: — Да.
Жена Окардэ тоже сказала:
— Да. Да.
Она переплела пальцы, что указывало на общее согласие.
Истэ пожал плечами. Микрочип никак не перевел этот жест. Скорее всего, у самих аборигенов такого жеста не было — он пришел с торгового поста, чуждый для этого мира, как примитивный язык и привозимые товары.
— Хорошо. Истэ и Йайу делать настоящее яркое крыло. Я приводить Тугапу, — сказал Окардэ на примитивном языке.
«Ту» — она, плюс «гапу» — мужчина, буквально переводится как «мужчина женского пола», — сообщил Лине микрочип. Так на языке аборигенов Эмдэ назывался шаман.
Истэ выглядел взволнованным. Его принуждали реально взглянуть на происходящее, и было очевидно, что это его тяготит. Лина беспокоилась за него.
Женщина, Йайу, выглядела старше, чем Истэ — у нее была сморщенная кожа и седеющие волосы. То ли возраст, то ли социальное положение (о чем на первый взгляд догадаться было сложно) давали Йайу право указывать Истэ, как мастерить воздушного змея. Она отправила его к тайнику за длинными и тонкими рыбьими костями, большим куском рыбьей кожи, похожей на пергамент, и мотком веревки из водорослей. Из трех костей Истэ сделал рамку, крепко связав их с одной стороны и разложив веером с другой, а затем привязал четвертую кость поперек. Йайу, осмотрев рамку, одобрительно кивнула. Истэ пришил к рамке треугольник рыбьей кожи. Получившийся воздушный змей по ширине был размером в полный рост Истэ.
Поднявшийся ветер погнал по небу облака и принес с озера холодный воздух. Змея, выскользнувшего из рук Истэ, поволокло по земле; казалось, ему не терпится взлететь. Наблюдая, как Истэ пытается его поймать, Лина почувствовала жалость и любопытство.
Йайу заставила Лину проверить веревку, принесенную Истэ, и найти слабые места. Сама Йайу отрезала тонкие куски веревки и связывала концы маленькими хитроумными узелками. В конце концов получилась одна длинная бечевка.
Тусклое солнце Эмдэ, постояв в зените, начало садиться. Вскоре после этого вернулся Окардэ. С ним был еще один абориген, ехавший на косматом коричневом пони.
Йайу и Истэ встали и замерли в ожидании. Лина последовала их примеру.
На шамане была женская одежда — юбка из цветной ткани и вышитая накидка, украшенная крохотными, похожими на льдинки алмазами. Но шаман был выше Истэ или Окардэ, и его старчески хриплый голос (он поприветствовал всех, крикнув «Эйкэ!») принадлежал мужчине.
С чопорной грацией старухи шаман слез с пони. Однако его скуластое лицо, окаймленное прядями седых волос, выбивающихся из-под капюшона накидки, было лицом пожилого мужчины. Лина узнала в этом традицию, которая была древнее самой цивилизации — примитивную попытку людей преодолеть несоответствие между ролью, уготованной человеку, и его характером. Каждому приходилось раз и навсегда решить: вести себя как мужчина или как женщина. Те немногие, которые выбирали для себя роль, не соответствующую их полу, и преуспевали в ее исполнении, становились святыми, пророками и лидерами.
Шаман — мужчина, переодетый в женщину — посмотрел на Лину; его глаза были цвета меди.
— Видишь, Тугапу? — спросил Окардэ.
— Моя женщина, Тугапу, — сказал Истэ, и в его голосе послышалась мольба.
Тугапу заговорил:
— Я вижу женщину с глазами цвета неба и готовое яркое крыло. Я вижу, что ветер гонит по небу облака. Хорошо.
Шаман отпустил своего пони щипать скудный лишайник. Потом он торжественно пересчитал присутствующих, включая себя и Лину.
— Столько, сколько пальцев на руке. Достаточно, чтобы запустить яркое крыло. Ты говоришь на нашем языке? — обратился он к девушке.
Лина не могла себе позволить купить программу двустороннего перевода для микрочипа.
— Я не говорю на вашем языке, но я его понимаю, — призналась она.
Шаман встал вполоборота и поднял руки к небу.
— Взгляните же, друзья и женщина из внешнего мира, вот одинокий человек, и этот человек — Истэ. Куда уходят мертвые? С того времени, как наши предки из Мира-колыбели пришли сюда сквозь звезды, сменилось столько поколений, что эта земля на три ладони состоит из праха.