Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг - страница 11

Перед отправкой в армию мой отец, отслуживший в свое время три года где-то под Томском, дал мне совет: «Женя, старайся не конфликтовать, не дерись».

Первое время я старался избегать конфликтов, не дрался, но затем понял, что нужно жить по другим законам. Вано через какое-то время начал на меня покрикивать, придираться. Есть люди, которые понимают лишь силу, а вежливое отношение к ним воспринимают как слабость. Не бояться, драться — иначе заклюют, как Митю. Хочешь, чтобы тебя уважали, — покажи силу! Вот что должен сказать отец.

В груди накапливалась злость. Прорыв произошел в феврале. Мы работали около столовой, в помещении, где хранились овощи. Сержант Сладкий, поставив задачу — выбрать хорошую картошку и убрать мусор, вскоре удалился. Толстый грузин тут же дал хорошего пинка Мите, грозно сдвинул свои огромные черные брови и приказал ему работать за двоих. Рабан со всего размаха вонзил совковую лопату в огромную кучу мусора. Полусогнутые ноги, запотевшие очки, Митино сопение — он начинал ускоряться, опасливо поглядывая на Вано.

Затем, вдруг переключив свое внимание с Мити на меня, Маргарашвили подошел ко мне и начал ругаться: «А ты, чмо, что не рапотаешь? Пэрэбэрай картощка!» И тут меня просто «разнесло» от гнева. Доколе терпеть? Никакого страха, лишь злость и ярость. Я развернулся и врезал несколько раз ему по морде. Один удар пришелся по носу, другой по уху. Вано опешил. Он стоял, открыв рот от неожиданности. Пока он что-то кричал на грузинском (ругался), пришел сержант. Но дальнейших разборок не было. Это был переломный момент в моей армейской жизни. После этого я старался не спускать обидчикам.

Был у меня во взводе один недоброжелатель — ефрейтор Козликовский, родом из Запорожья. Маленький, пухленький, с холеным лицом, в очках, он очень любил поговорить, избегал тяжелых работ, панически боялся физического труда. Став сразу комсоргом роты, он быстро вошел в доверие к командованию роты, часто бывая в ротной канцелярии, постоянно пытался подчеркнуть свое привилегированное положение. Высокомерный, иногда он оскорблял меня публично. Этого нельзя было оставлять. В один из прекрасных весенних дней мне представился случай разобраться с ним.

Трое с нашего взвода (я, Козликовский и небезызвестный Вано) были направлены для проведения хозяйственных работ в старой казарме. Когда мы оказались одни, Козликовский, заметив мой решительный вид, слегка запаниковал. Он слишком поздно понял, что дело пахнет керосином, но ни офицеров, ни сержантов рядом не было. Украинский хлопец оказался типичным трусом. Он боялся, его страх физически ощущался мною. «Запорожский лев» начал много и быстро говорить, его чуть сгорбившееся пухлое тельце излучало страх.

— Суверов, я не собираюсь здесь с тобой разбираться! Если у тебя ко мне есть претензии, обращайся к командиру роты, он обрисует ситуацию. Если у меня хоть волосинка с головы упадет, я вас обвиню в неуставных взаимоотношениях!

И так в течение нескольких минут. Меня это стало доставать.

— Козликовский, ты что, стукач? — спросил я.

— Нет, я комсорг роты!

— Да хоть всего Советского Союза!

Нелепый диалог. К чему лишний и бесполезный разговор? Пару ударов в голову «великому оратору», он — навзничь, всхлипывая, как баба, закрывает маленькими ручонками лицо.

— Лежачего не бьют, — лепетал комсорг.

Объяснив ему его недостойное поведение, мы с толстым грузином направились к выходу (кстати, после четырех месяцев в учебке Маргарашвили значительно похудел — сбросил килограммов тридцать, живя в спартанских условиях). Вано не спеша подошел к лежащему ефрейтору, толстыми пальцами-сосисками расстегнул свою ширинку и стал мочиться на него.

— Касляковскый п…рас — пэрвый клясс!

— Вано, Вано, не надо, — выставив свои пухлые ручонки, жалобно проблеял Козликовский, — я же комсорг роты, меня лично знает командир части.

Пустая комната старой казармы, грязный пол, толстый грузин, Козликовский, стоящий на коленях и вытянувший одну руку вперед, второй он поправлял свои очки (одно стекло треснуло), и желтые разлетающиеся от него брызги в лучах заходящего солнца. Комсомольский лидер в лучах славы!