Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье - страница 64
Платон уточняет, что мнения делятся на eikasia (простое воображение) и pistis (верования). Научное знание на уровне опосредования он называет dianoia (рассуждающим), когда речь идет о чистой мудрости, то это noesis. Каждой форме познания соответствует форма бытия как реальности. Воображение и верования имеют дело с тенями и образами вещей, математическим объектам соответствует дианоэтическое знание, ноэтическое знание — это чистая диалектика идеального. Математика — медиум, ибо опосредует визуальные элементы и теоретические гипотезы. Чистое знание абсолютно идеального, от чего все зависит, дает noesis, гармоническое завершение его — Идея Блага.
Диалектика
В быту простым людям хватает верований, мнений и фантазийных образов. Математики поднимаются несколько выше, но вершины знания открыты лишь настоящим философам. Мудрец, без сожаления оставив все чувственное, отдаст себя незаинтересованному созерцанию, соберет с помощью интуиции все чистые идеи, их позитивные и негативные соотношения, затем совершит восхождение от идеи к идее, пока не доберется до самой вершины. Путь восхождения к безусловному Платон называет диалектикой, искусством философствования.
Диалектику восходящую — от чувственного к идеальному — дополняет нисходящая диалектика — от высшей идеи через разделение к уточнению детальной картины иерархической структуры идеального мира. В диалогах последнего периода диайретический процесс обстоятельно проиллюстрирован. Мы видим, что новое значение слова "диалектика" является прямым следствием из второй навигации Платона.
Искусство как удаление от истины
Исследуя сущность, роль и ценность искусства, Платон ставит его в зависимость от истины. Неумение провести четкое различие между истиной и искусством ведет к негативной оценке всего подражательного. Искусство скрывает истину, это форма неистинного познания. Оно лжет, поэтому не улучшает человеческую природу, не воспитывает, а развращает, попустительствует иррациональным способностям, которые диаметрально противоположны разумным.
Поэт становится поэтом по наитию, а не благодаря умножению познаний. Создавая нечто, он приходит в исступление, не ведает, что творит, а значит, не может ни себе, ни другому объяснить суть сделанного. Поэтом становятся по милости Божьей, а не благодаря познаниям.
Искусство как мимезис в 10-й книге "Государства" названо подражанием чувственному. Образ идеи удален от истины настолько же, насколько копия далека от оригинала.
"Если б художник или поэт был по-настоящему сведущ в том, чему подражает, то все его усилия, полагаю, были бы направлены на созидание, а не на подражание... Известно ли предание, чтобы хоть один из поэтов — древних или новых — вернул кому-то здоровье, как Асклепий, или чтобы оставил учеников?.. Дорогой Гомер, если ты в смысле совершенства стоишь не на третьем месте от подлинного, то знал бы, какие занятия делают людей самыми достойными в государстве... Какое государство признает тебя своим законодателем, которому всем обязаны? Италия и Сицилия таковым считают Харонда, мы — Солона, а тебя кто?.. Неужели Гомеру и Гесиоду, будь они способны содействовать добродетели, позволили бы вести жизнь бродячих певцов, не дорожили бы ими больше, чем золотом, не заставили бы их обосноваться, чтобы следовать за ними неотступно и учиться у них?"
Государство, кн. 10, 599е, 600е
Трижды удаленные от истины жрецы искусства льют воду, по Платону, на мельницу далеко не самой благородной части души, поэтому должны быть изгнаны из идеального государства. Философ, заметим, отрицает самоценность искусства. Оно обязано служить благу и истине; предоставленное самому себе, оно становится фальшивым и порочным. Чтобы этого не случилось, искусство должно быть направляемо философией. Поэт обязан руководствоваться философскими правилами.
Риторика, по Платону, в своих претензиях убеждать всех во всем еще больше удалена от истины. Будучи невеждой, ритор играет на предрассудках толпы, заставляет публику поверить в собственное право учить других. Риторика, используя доверчивость и легковесность людской натуры, злонамеренно и часто не без успеха создает подобия истины. На эту низость не способны даже балаганные шуты и другие служители искусства. Суровый приговор выносит риторам Платон в диалоге "Горгий", хотя в "Федре" риторика, служащая истине, оценена достаточно высоко, ибо она может быть и сестрой диалектики.