Западня Данте - страница 64

И тем не менее Федерико находился в весьма скверном положении.

Обычно он любил оставаться здесь в одиночестве, когда все затихало. Отдыхали горны Вулкана наконец. Засыпали печи. Рабочие и ученики расходились по домам. Ни криков, ни звуков плавящегося металла, ни стука, ни шороха. Спадетти любил эту гостеприимную темноту, тишину, в которую погружался цех. Нынче вечером тут царил полумрак. Спадетти, неподвижно сидя в своей империи, смотрел во тьму, пытаясь собраться с мыслями. На миг его взгляд упал на стеклянное платье. Творение Таццио, вдохновленного любовью. Унизанное жемчугом и сотканное из опаловых стеклянных полос, с бриллиантовым поясом. Даже ночью оно сверкало. Сын закончил его сегодня. Федерико улыбнулся. Через несколько недель начнется карнавал. По правде сказать, он в Венеции практически не прекращался на протяжении шести месяцев. Но самый пик приходился на Вознесение. Федерико вздохнул. Пройдет ли все так, как ему хотелось? Может ли он еще надеяться? Они с Таццио покажут платье дожу… За подобную смелость выиграют конкурс в гильдии — разве все уже не прочат их в победители? Франческо Лоредано одарит их благосклонным взглядом. Поздравит, освободит Федерико от наказания, вручит лавровые венки, которые они заслужили. Затем Таццио отправится к своей прекрасной Северине. Спадетти завидовал сыну, думая о тех счастливых мгновениях, что предстоят юноше! Северина сходит по нему с ума. Носит покрывало, чтобы сохранить бархатистость кожи, и готовится к незабываемым впечатлениям: она наденет это стеклянное платье и засверкает миллионом огней, сияя румянцем и красотой юности. Они будут любить друг друга. И он, Федерико Спадетти, благословит их союз. Он присмотрит за ними. И, глядя на них, будет вспоминать свою жену, ушедшую так рано. И тысяча, две тысячи работников гильдии станут петь им дифирамбы.

Федерико коснулся грязным пальцем уголка губ. «Да… Если все пройдет хорошо». От этих мыслей на глаза навернулись слезы. У него, Спадетти! Гражданин, сын сына стеклодува поддался эмоциям! Наверное, сейчас Таццио поет серенады под балконом своей возлюбленной, в надежде сорвать поцелуй на террасе. «Как тебе повезло, сынок! И как я рад твоему счастью!» Эх, его молодость! А теперь… что с ним станется? Лицо Спадетти помрачнело.

На допросе, учиненном агентами Совета десяти и Уголовного суда, он неплохо защищался. В конце концов, в чем его вина?

«Ты отлично знаешь в чем, Федерико».

Профессиональный проступок. Проступок, да… Ради денег. Ради мастерской. Ради Таццио и платья из стекла. Проступок, который на тот момент не казался серьезным. Речь же не шла о продаже сведений иностранцам, контрабанде или о чем-то в этом роде! Он всего лишь выполнил работу — изготовил стеклянные линзы. А если заказчик пожелал сохранить анонимность, так он в своем праве, в конце концов! Тогда откуда это чувство вины?.. Быть может, потому что этот Минос не пожелал фигурировать в бухгалтерских книгах, вынудив Федерико подделать бланк заказа… А у стеклодува в тот самый момент, когда он согласился, возникло ощущение, смутное, но настойчивое, будто его покупают. Но перспектива получить двенадцать тысяч дукатов пересилила подозрительность. Двенадцать тысяч дукатов. Это несправедливо: во грехах всегда винят тех, кто больше всех трудится!

«Нет, — сжал кулаки Федерико. — Этому не бывать!»

Он пока еще достаточно энергичен. И будет драться. И если понадобится, расскажет, кто такой Минос. Конечно, он взял на себя определенные обязательства, но тогда и речи не было о том, что Совет десяти сунет нос в его дела! Почему так случилось? Что они ищут? У Мин оса на совести тоже что-то есть… и наверняка серьезное. Это совершенно очевидно… Ясно, как стекло. Федерико больше не мог тянуть с признанием. Чем дольше он ждет, тем больше рискует оказаться в немилости у властей. А иногда немилость могла обернуться крупными неприятностями — от конфискации имущества до пожизненного заключения, а то и смертного приговора. Совершенно очевидно, что совет пока ни в чем не уверен. И поэтому с Федерико обошлись мягко. Допросы были не слишком жесткими. Но это долго не продлится… А Федерико отлично знал, на что способен Совет десяти. Значит, завтра… Завтра он отправится туда и выпутается из этой ситуации. И наплевать, что придется сознаваться в собственном легкомыслии, а главное, в своем слишком большом аппетите касательно полновесных звонких дукатов. Он постарается объяснить Таццио, что произошло. И сын поймет: отец так поступил ради него, чтобы…