Западня - страница 8

Седобородый вынул из-за пазухи другую рыбину, поменьше, и принялся жадно поглощать ее, не обращая внимания на кости и плавники. Кулл присел рядом. Рыбина и в самом деле была вкусной.

— Наверху меня звали Арбитогой. — продолжал свой рассказ старик. — Я лемуриец, как и мои друзья по несчастью. Когда-то я служил лучником-наемником, воевал… У меня была невеста… А затем я провалился сюда… Отсюда нет возврата… Нас поначалу было восемь. Один умер сразу, счастливец… Он погиб от жестоких ран, полученных при падении. Двоих сожрал паук. Еще одного унесла болезнь, а пятый бросился на меч, сойдя с ума. Но, может статься, он был умнее всех… До сих пор не могу понять… Сейчас нас трое. Мои товарищи скоро вернутся — они ушли за летучими мышами. Мясо их жесткое и горькое, но все-таки мясо… Рыбу мы ловим и варим в кипящем озере. Так вот и живем.

Спокойствие, с которым Арбитога говорил о невероятных событиях, вызвало у Кулла раздражение, но все же он задал еще один вопрос:

— А паук?

— Паук не забирается в теплую часть пещеры. Он живет там, мы — здесь, и друг другу не мешаем. Паук, по правде говоря — мелочь.

И словоохотливый лемуриец впервые замолчал.

— Пусть Хелфара и Хотат отдадут меня на растерзание своим псам! — Кулл в ярости перешел на языческие проклятия. — Это каменное отродье, поглотившее твоих друзей, для тебя мелочь? Ты в своем уме? Нет, ты безумец. Любой воин за столько лет выбрался бы из любой пещеры, да еще и паука посадил бы на цепь, чтобы за деньги показывать зевакам… Где, где тут выход? Ты же должен знать, пещерное пугало?

Равнодушно взглянув на разъяренного короля, Арбитога покачал головой:

— Отсюда нет выхода, воин. Ты могуч и полон жизненных сил, но тебе, как и нам, не повезло. Отсюда нет выхода. И никогда не будет. Боги отворачиваются от того, кто попадает в гости к пауку. Я могу открыть тебе твое будущее, воин. Сначала ты будешь непрерывно искать выход. Ты станешь нырять в озеро, чтобы узнать, как попадает туда вода, складывать пирамиды из камней и строить лестницы из деревьев. Ты будешь лазить по отвесным скалам, пока не сорвешься вниз и не разобьешься вдребезги. Ты пару раз проберешься на территорию паука в надежде отыскать лазейку там. Потом ты начнешь заговариваться, рвать на себе волосы, биться лбом о камни и, наверное, от отчаяния поколотишь кого-нибудь из нас… Потом ты либо сойдешь с ума, либо покончишь с собой… А если нет, то начнешь неплохо видеть в темноте, но зато лицо твое превратится в обтянутый кожей череп. Вот как у меня… Отсюда нет выхода — запомни это.

Кулл взревел от негодования:

— Отсюда есть выход, пугало! Я найду его, уйду сам и вас выведу! Даю тебе…

Он едва не сказал «королевское», но спохватился, решив, что открыть свое имя время еще не пришло:

— … слово воина.

Арбитога горестно вздохнул, невольно показав Куллу, что мысли об избавлении еще не совсем покинули его:

— Отсюда нет выхода! Мы тоже думали иначе. Мы делали все, что могли, для спасения. Сколько раз мы ложились спать уверенные, что завтра что-нибудь да придумаем, где-нибудь да отыщем выход. Но отсюда нет выхода. Видишь, я не спрашиваю тебя, знают ли о твоем исчезновении там, наверху. Наверное, знают. И ищут тебя, воин. Но не найдут. Здесь гиблое место.

Кулл заметил неподалеку две сгорбленные фигуры и показал на них Арбитоге. Пленник Паука-Камня что-то крикнул, и его товарищи замедлили шаг и осторожно приблизились к старику. Каждый положил у его ног по убитой летучей твари, после чего троица молчаливо принялась за разделку добычи. На Кулла больше никто не обращал внимания, и он, изумленный рассказом Арбитоги и измученный своими приключениями, предпочел передохнуть где-нибудь в безопасном месте. Найдя куст, который мог надежно скрыть его от чьих-либо глаз, король растянулся под ним, крепко сжимая в руке меч. Сон сморил его сразу.

Так начались дни и ночи отчаяния и гнева. Днями Кулл называл время, когда с невидимого пещерного свода сквозь пелену клубившихся на недостижимой высоте туманов пробивались тончайшие нити солнечных лучей, ночами — когда лучи исчезали. Старожилы паучьего обиталища не обращали внимания на Кулла. Их чувства настолько притупились, что внезапное появление нового соседа удивило их меньше, чем проявленная им сноровка при поимке нетопырей или ловле рыбы. Кулл метким выверенным ударом вонзал копья в мелькавших у поверхности воды серебряных рыбин, а затем опускал добычу поглубже, туда, где из дна вырывался кипяток. Несколько мгновений — и вареное кушанье подавалось к общему столу. Научиться бить на лету огромных нетопырей тоже не составило труда. Король заметил, что его новые товарищи сразу признали в нем вожака и считали своим долгом уступить ему за трапезой кусок пожирнее.