Западня - страница 4

После трудного перехода шалаш этот показался нам чудесным пристанищем, которое обещало великолепный отдых. Развести небольшой костер, вскипятить чай, открыть банку консервов и поужинать — все это заняло немного времени. Потом уютно устроились в нашем новом жилье, подстелив под себя телогрейки и укрывшись моей плащ-палаткой. Начал накрапывать мелкий дождик, под слабый шорох которого так приятно было засыпать, хотя он и не сулил для предстоящего похода ничего хорошего.

И вдруг Шерлок, улегшийся было у нас в ногах, громко залаял и завертелся на одном месте. Я бесцеремонно вытолкал его на дождь, не поняв, однако, что с ним случилось. Но уже через минуту все стало ясно, пожалуй даже чересчур. Я почувствовал, что по лицу ползет какое-то насекомое. Попытался сбросить его, и тут же затряс рукой от нестерпимой боли. Петя в это время вскрикнул и выскочил из шалаша. Я выкатился за ним следом.

— Осы!

Положение создалось весьма печальное. Шалаш, в котором мы так хорошо устроились, был уже занят другими жильцами, которые не желали пускать квартирантов.

Дождь усиливался, но мы не решались возвратиться на свое ложе.

— Что же будем делать, Петро? Палатку расставлять — трава уж очень мокрая. Давай-ка сделаем так: заползем все-таки обратно, только очень осторожно, и будем лежать спокойно. Если они даже будут ползать по нам, будем мужественно терпеть и не подавать признаков жизни. А ты, Шерлок, не смей соваться в шалаш!

Возвращались в шалаш мы с большой осторожностью, прислушиваясь к гудению потревоженных ос. Их гнездо находилось, по-видимому, под полом, в ногах. Я вполз, лег и притаился. Осы, к счастью, уже успокоились и не атаковали непрошенных гостей. Вскоре и Петя так же осторожно водворился на прежнее место. Мы заснули и спокойно провели всю ночь.

Все было бы хорошо, но вот Петя под утро спросонок раздавил на своем лице осу и в тот же момент, даже еще как следует не проснувшись, на четвереньках выбежал наружу. Я не стал дожидаться, когда нас постигнет заслуженное возмездие за невинно погубленную душу, и выскочил следом, отделавшись всего лишь одним укусом в шею.

Утро выдалось хмурое, по небу плыли низкие темно-серые тучи. Трава от ночного дождя намокла. Настроение заметно испортилось. Не разогревая чаю, мы кое-как позавтракали и двинулись в путь.

Уже через несколько сот метров мы вымокли буквально по шею. К счастью, погода через некоторое время улучшилась, временами начало выглядывать солнце, и трава быстро подсыхала, а с ней — и наше, подмокшее было, настроение.

К полудню мы добрались до болота, по указаниям деда повернули вправо от реки и начали подниматься по склону. Выйдя на ровное, густо поросшее лесом плато, пошли вдоль реки. Слева сквозь густую сетку стволов, веток и листьев была видна заросшая и заболоченная пойма. Это был очень хороший ориентир, так что нам не надо было прибегать к помощи карты и компаса.

Но вот, преодолев очередные заросли, я не увидел привычного склона к реке. Решив, что русло здесь делает небольшой изгиб, мы с полчаса двигались в прежнем направлении. Склона все не было. Резко повернули влево и шли еще минут двадцать, — ничего! Выходило, что мы заблудились.

Мой авторитет явно пошатнулся. Пришлось достать карту и задуматься. Мы, видимо, сильно уклонились вправо и далеко отошли от реки. Я очертил на карте примерный район, где мы находились, и проложил азимут прямо на устье Каменки.

Идти по азимуту в густом лесу оказалось трудным делом. Очень мешали упавшие деревья, приходилось либо обходить их, либо перелезать через них, а нередко и проползать под ними. Кроме сухих деревьев, которые, лежа на своих растопыренных сучьях, представляли труднопроходимые преграды, встречались стволы, лишенные сучьев и лежащие прямо на земле. Сверху их покрывал мягкий светло-зеленый мох. Стоило стать на такое приветливое, но предательское бревно, как мы проваливались и ноги погружались в труху выше колена.

Особенно трудно было следить за тем предметом, на который брался азимут. Даже падая, я старался не выпустить из виду избранный мною ориентир — иначе он сразу же терялся в массе деревьев и кустов. А падать приходилось чуть ли не на каждом шагу Было смешно и в то же время одолевала злость.