Западный рубеж - страница 29

Что ж, когда я облачился, то увиденное в зеркале мне понравилось. Непривычный, но вполне симпатичный молодой человек. Но ко всему этому абсолютно не подходила куцая бороденка, делавшая меня похожим не то на молодого купчика, не то на бандита. Махнув рукой, вооружился опасной бритвой и убрал с лица всю поросль.

Мое появление в новом обличии (до слова «имидж» здесь еще не додумались) произвело фурор. Дежурный по губчека поначалу не хотел впускать меня в собственный кабинет, применяя меры словесного «увещевания», но, к счастью, голос остался прежним, и я так рявкнул на бедного парня, что тот побледнел, узнав, кого он только что обматерил.

— Пр-рраститте т-товарищ начальник… — пролепетал бедолага.

— Бог простит, — мрачно обронил я, открывая дверь.

Как же я хотел обойтись без Владимира Семеновича. Не получилось. На ум сразу пришли строчки о том, что как не скрывай человека разными историческими костюмами, но в душе он останется самим собой.

Похоже, дежурный все-таки взял себя в руки и поспешил рассказать остальным о преображении их начальника, иначе чем объяснить, что в мой кабинет началось настоящее паломничество? Подчиненные искали малейший повод, чтобы заглянуть, что-то сообщить или задать никому не нужный вопрос.

Особенно отличились барышни. Даже Анька Спешилова, воспользовавшись положением жены лучшего друга, засунув сквозь щель мордочку, вытаращила глаза и выдала нечто вроде «Ух ты!».

И новая машинистка Людмила, принеся напечатанный отчет Потылицына, не преминула заметить, что Владимир Иванович сегодня выглядит очень элегантно и молодо! Ну, не больше, чем лет на двадцать семь.

Я, как и положено воспитанному человеку, кивнул, но улыбаться не стал, делая вид, что не падок до женской лести. На самом-то деле, очень падок, но говорить об этом не стоит, тем более что непонятно, кому барышня отвешивает комплименты: Владимиру Аксенову, или начальнику губчека товарищу Аксенову?

Впрочем, из опыта прежней жизни я хорошо знал, что пройдет день-другой, и все встанет на свои места, коллеги привыкнут к моему новому обличью.

Принялся изучать разведданные, заодно проверяя — нет ли орфографических ошибок, отмечая найденное красным карандашом. Увы, пишбарышня иной раз вместо «а» печатала «о», а вместо «л» — «р». Странный выбор ошибок, но регулярный. Надо бы примерно наказать, а то и уволить, но где я секретаршу найду?

Потылицын кроме информации о состоянии вооруженных сил Норвегии притащил в клювике и другие интересные вещи. Например, о дебатах в стортинге — тамошнем двухпалатном парламенте. В принципе, парламент, он и есть парламент, будь это стортинг или Верховная Рада, но в период становления государственности на его заседания смотрят, как на очередное шоу. Телевидения еще нет, Интернет не придумали, но даже газетные публикации передавали накал страстей, бушующие среди законотворцев.

Как всегда, чем хуже обстоят дела в настоящем, тем больше героических примеров отыскивалось в прошлом и Норвегия здесь не исключение. До открытия нефти еще добрых двадцать лет, а сейчас дела обстоят не просто плохо, а очень плохо. Несмотря на нейтралитет, половину норвежских кораблей утопили либо немцы, либо англичане, денег нет, народ массово эмигрирует в США. В стране нынче тотальный дефицит топлива и продуктов, и даже вмешательство государства в экономику, установление твердых цен на жизненно важные продукты, запрет на производство и продажу алкоголя (чтобы не переводить на спирт драгоценное зерно и картофель) ситуацию не спасают.

Естественно, норвежские парламентарии вспоминали своих лихих предков, когда один норманнский драккар обращал в бегство десятки вражеских кораблей, а сотня викингов (вероятно, укушавшихся мухоморами) обращала в бегство многотысячные дружины англов и славян. Барон Ярслберг уверял, что русский Грумант — это их Шпицберген, замахивался на бывшие немецкие колонии в Африке и требовал, чтобы норвежская армия срочно занимала русский берег реки Пасвик.

Я не сразу и вспомнил, где такая река? Кажется, по ней шло разграничение России и Швеции, а теперь, стало быть, пролегает российско-норвежская граница. Ну и ну. Не припомню, чтобы в