Западный рубеж - страница 64

— Вроде, мобильные группы отправлены за всеми. Хотя… Вот, специально для тебя. Ходкевич Беата Яновна, одна тысяча восемьсот семьдесят второго года рождения, проживает Сивцев вражек, девятнадцать, третий этаж. Доходный дом.

Я пропустил мимо ушей «специально для тебя», поинтересовался:

— А эта Беата Яновна откуда взялась? Вроде бы, не называл резидент ее фамилию.

— А вот с ней очень интересно. На ее меня Апетер вывел, начальник особого отдела Западного фронта.

— Апетер? — перебил я Артура. — А разве начальник особого отдела не Медведь?

— Не ты первый так думаешь, — хохотнул Артур. — Начальник особого отдела — Иван Апетер, а Федор Демьянович Медведь — личный представитель Феликса Эдмундовича и на Западном фронте, и по всей Западной территории, где наша власть. Иван Андреевич контрразведкой занимается, а Медведь всем остальным. Он и Минчека курирует, и Украину, и все такое. Если я на фронт выезжаю особые отделы проверять, Медведь мне не подчиняется.

— А они власть не делят? Не собачатся, между собой? — заинтересовался я.

— Бывает. Но, в общем и целом, между собой ладят. Так вот, Апетер сообщил, что он курьера перехватил, что к дамочке одной наМоскву шел. Потом, едва ли не сразу, второй курьер. Я уж думал, а не дамочка ли в резидентах?

А почему бы нет? Поляки — мастера строить многоходовые комбинации и делать нестандартные ходы. И женщина-резидент — как раз в это вписывается.

О чем думал, о том и сказал Артуру, но тот в версию женщины-резидента не очень поверил. Его вполне устраивал «расколовшийся» Добржинский.

— В общем, езжай, арестовывай, тогда и проверим, — махнул рукой главный контрразведчик страны. — Как первый автобус вернется, сразу поедешь. Вот, номера квартиры не знаю, сам поищешь.

Ага, поищу. Как в старом анекдоте. Стану ходить по квартирам и спрашивать — Васька-шпион здесь живет? Хотя, насколько помню — там и всего-то один подъезд, а справа — мемориальная доска, посвященная Марине Цветаевой.

Я уже успел заметить, что Центральный аппарат обзавелся английскими автобусами, куда можно поместить с десяток человек. Это вам не «черный воронок», с его вместимостью на пять душ, включая водителя и сопровождающих.

Пока Артузов выписывал мне мандат на право ареста и проведения обыска, я смотрел из окна, ожидая, когда подъедет автобус. Вот, подъехал, из него вывели двух крайне разъяренных мужчин, о чем-то спорящих со своими конвоирами и что-то горячо доказывавших. Скорее всего, пытаются убедить чекистов в своей невиновности. Эх, это вы зря, ребята. Убеждать и что-то доказывать тем, кто проводит задержание — то же самое, что объяснять деревянному чурбаку — ничего не услышит, и не прочувствует.

Кивнув Артуру, отправился перехватывать бойцов, с кем отправлюсь арестовывать эту самую пани Ходкевич.

Интересно, а она не потомок гетмана Ходкевича, прославившегося во времена Смуты? Впрочем, каждый второй поляк шляхтич, а каждый шляхтич чей-то потомок.

Вот он, Сивцев вражек, и нужный дом, еще без окружения советской застройкой. Конечно же, мемориальную доску никто не повесил, а сама Марина Цветаева еще не признана великой поэтессой, живет в Москве, работает в каком-то советском ведомстве, и ждет мужа, воюющего в белой армии.

Эх, придется вспомнить старые добрые времена, когда я, еще начинающий череповецкий чекист, случайно залетевший на должность начальника отдела по борьбе с контрреволюцией, лично участвовал в арестах. Может, не разучился?

Оставив двух бойцов контролировать двор и улицу — я же не знаю, есть тут черный ход, или нет, но лучше подстраховаться, а сам с двумя парнями пошел наверх.

Третий этаж, на площадку выходят четыре двери и лишь на одной имеется медная, уже покрытая патиной табличка, удостоверяющая, что здесь живет «Пахом Прохорович Миронский, коллежский асессор». Стало быть, пани Тышкевич живет в одной из оставшихся трех. Тьфу ты, она Ходкевич. А кто же тогда Тышкевич? Вроде, польская актриса, игравшая в "Новых амазонках «[1].

То ли дело, послали бы меня арестовывать литератора, у которого на дверях висела табличка с надписью «Гр. Толстой» — мол, не то, гражданин, не то граф, понимай, как хошь, зато фамилия понятно, если из чека придут. Нет. Шучу. Алексея Николаевича Толстого искренне люблю, и даже ставлю его выше знаменитого родственника и однофамильца.