Западный ветер или идти под солнцем по Земле - страница 7

- Здесь нам скажут, что можно, чего нельзя.

На стук дверь открыла женщина, далеко не молодая, но с переливающимися васильковыми огнями глазами.

- Проходите – сказала она и ушла в комнату. Что-то проговорив у икон, вернулась и тут только посмотрела на Алексея.

- Ой! – воскликнула она, - да это же граф Монте-Кристо! Проходите, проходите! Что вы хотите?

- Нам бы ответ на вопрос, можно ли в путь, - мягко сказал Володя.

За столом у низкого деревенского окна на чистой скатерти женщина разложила карты, что-то объясняла, над чем-то думала, прислушиваясь к себе, потом сказала: в путь можно, но ещё рано, нужна какая-то важная бумага, без которой будут большие проблемы, лучше подождать.

- Да, мы знаем, - сказал Володя, - но вопрос другой: можно или  нельзя в путь.

- Можно, - ответила женщина, - это ваше время.

- Скажите, пожалуйста, - спросил Алексей, - есть для меня где-нибудь безопасное место?

Изучив карты, женщина сказала: нет.

Взгляд её изменился, глаза перестали переливаться васильковыми искрами.

- Всё, - больше ничего не могу сказать, или это будет неправда. – Храни Вас Бог. Я буду за Вас молиться.

Конечно, Алексей подозревал Володю в подготовке этой встречи, но, похоже, напрасно.

- Если бы нам сказали, что в путь нельзя, - говорил Володя, - то я бы отказался. Проверенно многократно: Вера Петровна не ошибается.

Не ошиблась она и относительно проблем. Отсутствие этой самой бумаги стремительно бросило Алексея в поток опасных приключений и понесло по течению. Тогда Алексей ещё не знал, что его ждёт, но уже на следующее утро, когда Володя уехал в Москву, почувствовал головокружительное беспокойство, которое усилилось после того, как стало известно, что дом напротив снимают сотрудники прокуратуры. Земля под ногами опять начинала гореть. Нужно быть в движении, сидеть на одном месте хуже всего. Украина, особенно приграничная, - страна ментов и стукачей, привлекать к себе внимание нельзя. Одна радость – есть деньги. За пятнадцать тысяч долларов здесь можно избежать многих неприятностей; впрочем, как и нажить их. Один знакомый Алексея, работая в Москве, поехал на выходные домой в Запорожье, взяв с собой десять тысяч долларов, за что в украинском аэропорту был арестован и провёл полгода в тюрьме. В общем, расслабляться не приходилось. Новые знакомые были настроены иначе, никуда не спешили и радовались жизни, в Ахтырке у них были девушки, знакомые, какие-то дела с вторсырьём, но, впрочем, ничего серьёзного, и дневные выезды в лес, на озеро, вечерние пиры с заказом по телефону шампанского с ананасами привлекали и развлекали их вполне. Уже на третий день за стареньким голубым жигулём Семёна стала пристраиваться в некотором отдалении белая шестёрка.  Алексей зашел в парикмахерскую, постригся как все, купил шлёпанцы, дешёвые шорты и рубашку и внешне перестал отличаться от основной массы населения, но оставаться в Ахтырке было нельзя.  На факт появившейся слежки Вовка и Семён отреагировали беспечно и благодушно.

- Да, ясно – новый человек появился в городе, мало ли что, вот и решили поездить, посмотреть.

И тогда Алексей начал тратить деньги. За аванс и выплату по результату Алексея не должны были оставлять одного, по возможности, никогда и нигде. Ребята зашевелились. Выяснилась прозаическая подробность – у них нет денег на новую резину, а на старой – не факт, что до Киева доедешь. Вероятно, информация, которой владели новые знакомые, была ограниченной, тем более, что, уезжая,  Володя попросил никому денег не давать, потому что у него с ними свои расчёты. С такими рассчётами загреметь под фанфары была пара пустяков. Зашли в гости хлопцы, с которыми пересекали гарницу. Получив по сто долларов в подарок, недоверчиво спрашивали,  за что, и сказали, что всю акцию с Павловым провели за пятьдесят долларов. Дико, но месячная зарплата украинского крестьянина на тот период составляла тридцать долларов, то есть доллар в день. Семён был посерьёзнее своего друга и, получив деньги, тут же организовал отъезд из Ахтырки.

Только во время переездов Алексей обретал душевное равновесие, и то относительное, – первая же проверка документов – и последствия непредсказуемы. Семён, правда, снабдил Алексея паспортом кого-то из знакомых, похожего на Алексея, а потом и другим с переклеенной фотографией, но всё это была филькина грамота, потому что на украинца Алексей не был похож никак. В случае проверки Алексей собирался воспользоваться именно фальшивым документом, но благодаря удаче, делать этого не пришлось. Месяц спустя Киевская братва на стрелке, решая разные вопросы, среди которых значился и вопрос Алексея Павлова, быстро определила грубые недочёты этого документа и, к счастью, он тут же на безлюдной улице и был сожжён, ибо парняги сильно забеспокоились, что не ровен час, обыватели стуканут, что на улице собрание, понаедут менты или «Беркут» и заметут Алексея по липовой ксиве.