Запах ванили

 Михаил Корешковский

   Запах ванили

   I. Карамба!

   -- Меня зовут Апраджита. Я из Индии. В этом году завершаю свой Эм-Би-Эй. Я буду вести ваш курс...

   (Дернуть бы доброго шнапса в эту февральскую пасмурность.)

   Студентки будут его учить. MBA -- это Master of Business Administration. Нет, зря он, взрослый дядя, записался на курсы для выпускников Гейдельбергского университета, желающих работать в англоязычных странах. В его голове масса техницизмов, прочитать специализированный журнал ничего не стоит. Но убедительно и продуманно написать резюме... К тому же он всё мысленно переводит с русского, и, к вящему позору, числа и даты автоматически произносит по-немецки. Вот и гармонично-спокойная Апраджита за столом преподавателя считает его тупицей.

   Он пришел сюда -- вдруг пригодится! -- случайно наткнувшись на объявление студенческого союза, да и то только потому, что фирма арендовала в университете цокольный этаж здания...

   Две недели назад его вызвал исполнительный директор по технической части.

   -- Герр Леонтьев, вашей профессиональной деятельностью мы полностью удовлетворены. Но кризис в экономике сказался на портфеле наших заказов. Нам необходимо оптимизировать нашу структуру. Некоторые подразделения будут реорганизованы или слиты. Я вынужден расторгнуть ваш договор. Вы получите компенсацию. Благодарю за ваш трудовой вклад и желаю вам всяческих успехов.

   Вот так. Они переехали в уютный велосипедный Гейдельберг из Берлина, вслед за дочерью, у которой появились хорошие перспективы на кафедре романистики. А дочь, без всяких причин, подняла хвост, оставила город восьми нобелевских лауреатов, и отирается в Страсбурге синхронисткой-переводчицей в Европарламенте, пишет работу по поэтике Мопассана, обожает своего французского профессора, и даже, кажется, его любовница, потому что покупает ему молодёжные футболки с умными надписями. Что-то вроде -- I change my world; my world changes me... А всё отчего -- натолкнулась на высказывание профессора в интернете, написала ему е-мейл...

   Он пошел к себе на участок. Грузноватый Нойман, кореец Туан и студент-практикант возились у стоек настраиваемого сервера. Он отозвал Ноймана в сторону:

   -- Генрих, ты знал об этом?

   -- Знал, не знал, какая разница, -- засопел Нойман. Ему был неприятен этот разговор. -- Они уже давно с профсоюзом договорились. Всё по закону вычислительной техники: последним пришёл -- первым ушёл. У нас все на постоянстве, только ты по договору. Кого же ещё выбрать?

   -- Но сказать-то надо было!

   Нойман пожевал губами и буркнул:

   -- Позвоню сегодня товарищу во Франкфурт, он модернизирует компьютерную систему европейского Центробанка. А в Гамбурге у меня знакомый на верфи навигацией занимается...

   Кроме него организацию покидали еще пять человек, но от этого было не легче...

   Он упорно ходил на курс, раз взялся. А потом уже и не без удовольствия -- содружество с новым динамичным поколением тонизировало. Ему нравился мягкий голос Апраджиты, пропорциональное сложение, аккуратно собранные волосы. Она напоминала Девику Рани с портрета красавицы-жены кисти Святослава Рериха, только совсем молодую.

   Он не собирался её добиваться, хотя, почти наверняка, и не отказался бы. Зато никто не запрещал смотреть. Она несла себя, прямая как струна, всегда в темно-синих брюках с приталенными серо-голубыми рубашками навыпуск. А однажды пришла, буквально по Шанель, в маленьком черном платье. Она должна была пахнуть ванилью и сандаловым деревом, но не было возможности подойти настолько близко, чтобы убедиться.

   Он спросил бы её, если б выдался случай, какой она касты, хотя мог и предвидеть ответ. -- Это спрашивать невежливо. У нас нет каст.

   Он чувствовал -- она не из простых.

   Он занимался в Доме Пионеров в судомодельном кружке, и мог бы себе казаться просоленным временем, но ещё добротным и крепким парусником. Он мог себе представить. Две женщины -- жена и она -- на корабле, и график дежурств по камбузу на стенке каюты...

   Как-то он осторожно попробовал встречаться с другой. Новизна нравилась, но возникли сложности: надо было прятаться, избегать мест, где можно встретить знакомых. К тому же партнёрша вошла во вкус и стала требовать больше места в его жизни. Она не желала быть третьей.