Запас прочности - страница 24

Ходили с Брянским от цистерны к цистерне. В отсеках сонное царство, и мы завидовали счастливцам. А зависть оказалась напрасной. Только мы пришли в центральный пост, командир поднял перископ и обрадованно присвистнул:

— На ловца и зверь бежит! Запишите в вахтенный журнал: «По пеленгу сто шестьдесят восемь обнаружены мачты и трубы кораблей».

— А как глубины? — спросил Гусев.

— Малые, — вздохнул командир. — Подкрасться трудно будет, но попробуем.

Гидроакустики доложили о шумах винтов. В центральном посту все рассмеялись: молодцы, услышали наконец-то!

В отсеках зазвучал ревун.

Командир смотрит в перископ и говорит громко, чтобы все слышали:

— Четыре транспорта идут одной кильватерной колонной. Для атаки выбираю второй от головного — самый большой. Дистанция тридцать пять кабельтовых. Штурман, прикиньте по карте, куда они идут.

Хрусталев, орудуя циркулем и линейкой, наносит на карту курс противника.

— По-видимому, к поворотному бую.

— Хорошо. Подождем их здесь.

На вертикальном руле в боевой рубке — Александр Оленин, сосредоточенный, чуткий. Командир приказывает ему начать циркуляцию: стрелять будем кормовыми аппаратами. Но не успеваем завершить маневр, как гидроакустики докладывают, что один из транспортов отделился от колонны и быстро удаляется влево. Командир торопливо поднимает перископ:

— Да, головной транспорт изменил курс, не дойдя до поворотного буя. Похоже, что за ним последуют и остальные. А дистанция двадцать кабельтовых. Далеко… Штурман, какие тут глубины?

Хрусталев взглянул на циферблат эхолота. Черточка импульса мерцает на цифре «12».

— А, черт, никуда не годятся такие глубины! — говорит комиссар, вынимая изо рта трубку. (В лодке курить нельзя, но Гусев не расстается со своей трубкой, держит ее в зубах незажженной: «Хоть запах табака чую, и то ладно».)

Командир встряхивает головой:

— Другого выхода нет, комиссар. Будем атаковать из надводного положения.

Комиссар колеблется. Риск огромный.

— Не забывай: на маяке наблюдательный пункт. Едва всплывем, как сразу же сюда пошлют корабли. Через полчаса они будут здесь и…

— Получаса нам вполне достаточно, чтобы пустить на дно одну из этих посудин.

Командир твердо стоит на своем. Комиссар кивает:

— Давай!

Не дожидаясь распоряжений, я по переговорной трубе приказываю Брянскому перейти из шестого в пятый отсек и срочно готовить оба дизеля к пуску.

Лодка стремительно всплывает на поверхность и с каждой секундой набирает скорость. На мостике командир, комиссар и два наблюдателя. По их репликам мы догадываемся, что транспорты пытаются удрать, но лодка быстро нагоняет их. Стрелять будем кормовыми аппаратами. Командир решил атаковать одновременно два транспорта.

Лисин торопит, требует прибавить ход. Оба дизеля пущены на полную мощность. Из дальнейших разговоров становится понятной нервозность командира: из Павловской гавани на выручку к транспортам вышел большой катер.

Гляжу на часы. Погоня продолжается уже пятнадцать минут. Штурман включает эхолот и просит меня доложить на мостик, что под килем семь метров. Гусев молча выслушивает доклад и отмахивается: сейчас не до этого.

Прикидываю время, которое понадобится для того, чтобы уйти на достаточно глубокое место, где лодка могла бы погрузиться. Видимо, Хрусталева занимает та же мысль, потому что он говорит мне:

— Если нападут самолеты или катера, на таком мелководье нам достанется.

Командир, несмотря на малые глубины и на то, что вражеский катер все приближается, упорно продолжает атаку. Кормовые аппараты — на «Товсь». Старпом в боевой рубке с нетерпением ждет команды, чтобы нажать рукоятку прибора управления торпедной стрельбой. Склонившись над рубочным люком, командир бросает отрывистые распоряжения:

— Лево руля! Стоп левый дизель! Правый малый вперед!

Дистанция до ближайшего транспорта пять кабельтовых. Подводная лодка кренится от крутого поворота.

— Пли!

Через минуту новое «Пли!» — по второму транспорту.

Командир и комиссар, громко переговариваясь, следят в бинокли за движением торпед. У нас вначале складывается впечатление, что первая торпеда проскользнет перед носом транспорта, но могучий взрыв рассеял сомнения. В просвете рубочного люка появляется возбужденное лицо командира.