Запасной план - страница 3
В ту секунду, как Грегори увидел Эбигейл Ландри на монреальской художественной выставке, он подумал, что вот она — золотая рыбка. Красивая, молодая, прославленная художница — идеальный работник с шедевральными картинами для новой галереи на побережье Новой Шотландии и прекрасная кандидатка в жены. Проблемы начались на третьем месяце брака, когда она отказалась рисовать заказанный портрет, шнауцер в солнечных очках. Тогда Грегори вышел из себя и ударил Эбби. Она, молча, ушла в студию и принялась за портрет. На следующий день, на закрытой вечеринке, она вальсировала с двумя его лучшими клиентами с фингалом на показ, сладко улыбаясь и мило спрашивая, не желает ли кто-нибудь чая со льдом; Грегори же оставалось только запинаться.
В ближайшее время развод даже не рассматривался. Ее дурацкие марины составляли семьдесят процентов дохода галереи. Затем, два года назад, когда рискованное финансовое вложение уничтожило его состояние, жена снизошла и спасла его с помощи собственной хорошо инвестированной заначки, предложив свои деньги так же сладко и легко, как чай со льдом. Таким образом, он был пойман в ловушку.
— Но ненадолго, — пробормотал Грегори.
Еще одно безразличное «гм?» глазами.
Он улыбнулся и погладил ее руку.
— Ничего, моя дорогая. Я рад, что тебе понравился браслет.
Эбби подняла кисть с темно-красной краской, мысленно представляя, как она сходит с кисти на холст. Нет, не то. Эбби опустила кисть и изучила картину. Красный уж больно резок. Слишком предсказуемо. А ей нужна неожиданность. Она отложила кисть. Завтра она сможет лучше сконцентрироваться на поиске правильного оттенка. Сегодня же… Она улыбнулась. Ну, сегодня вечером ее голова забита другим.
Эбби отнесла картину в запертую на замок кладовую в дальней части галереи, оставила холст у стены и поставила новый в свободный мольберт. Она посмотрела на полузаконченный пейзаж. Да где тут взяться неожиданности. Синее море, синее небо, бело-серые скалы. Конвейерное искусство. Вот на что ей пришлось растрачивать талант, ставить свое имя на халтуру, в то время как настоящие работы были отправлены за границу и проданы под псевдонимом, чтобы Грегори не узнал. Красивые марины приносили деньги. А деньги делали Грегори счастливым. Так что Эбби рисовала океан, океан и еще раз океан, добавляя для разнообразия скошенный сарай.
Она посмотрела на часы. Скоро, очень скоро.
Она подняла помыть кисть, остановилась и посмотрела на картину. Словно действуя по своей воле, рука потянулась к холсту и провела кистью по прибою. Красный. Слишком много красного. Она макнула кончик кисти в белый и провела им по красному, вклинивая и размазывая, пока на волне ни появилась розовая пена. Прибой цвета крови. Маленькая улыбка заиграла на губах Эбби. Она взяла новую кисть и замазала красный индиго.
Во время работы капля синей краски упала ей на руку. Она рассеяно потерла пятно, а затем остановилась, увидев синий водоворот на белой коже. Рисунок напоминал татуировку маори. Эбби приложила палец к краске, усиливая сходство. Вот так. Дешевле, чем хна, менее постоянна, чем чернила. Рассмеявшись, Эбби мельком увидела свое отражение в зеркале через комнату и оскалила зубы.
В любую секунду она может услышать, как повернется ключ на черном входе. И затем… жар окутал ее живот и ринулся вниз. Эбби снова посмотрела на свое отражение, взгляд упал на одинаковые бугорки, натянувшие ткань сарафана. Эбби повела плечами и вздохнула, когда ткань коснулась сосков. Не отрывая взгляда от зеркала, она расстегнула молнию на платье и позволила ему скатиться к ногам. Она улыбнулась своему отражению. Не плохо. Совсем не плохо.
Ее взгляд упал на синюю татуировку на предплечье. Неожиданная вспышка цвета. Эбби повернулась к мольберту, подняла кисть и слегка задела ее отвердевший сосок. Вздохнула и пощекотала волосы вокруг ореола другой горошины.
Снова упала краска, на сей раз охра. Эбби провела линию вниз по туловищу, дрожа от прохладного прикосновения краски к коже. Затем красный, на животе, лениво разводя круги и зигзаги. Эбби развела ноги, опустила кисть и провела по внутреннему бедру. Опустив кисть, она оставила кончик инструмента между ногами, подталкивая его точно палец неуверенного любовника, колеблющегося, но нетерпеливого от желания. Каждый раз, как кисть касалась нежной кожи, у Эбби перехватывало дыхание, и она бросала взгляд на свое выражение в зеркале. Она вынудила себя закончить работу и раскрасила второе бедро подобно первому, позволяя кончику кисти коснуться укромных мест, только когда этого требовала симметрия рисунка. Закончив, Эбби взяла кисть и перевернула ее, чтобы в руке оказался пластмассовый наконечник, а не пропитанная краской щетина. Эбби расставила ноги и использовала кончик, чтобы пощекотать отвердевший клитор.