Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863. - страница 11

Под сонетом стоял до 5-ти часов без тревоги, но не без скуки, один, истопника даже не было.

Вдруг над головою у меня задребезжал сонет; я в ту же минуту вошел в кабинет к его величеству. Государь изволил стоять подле литавр конно-гвардейских, поставленных пред штандартами; изволил сказать мне:

— „Подойди сюда".

Я подошел.

Государь начал речь сими словами:  „вот здесь на литаврах должна всегда лежать труба штаб-трубача; поезжай скорее к генералу Васильчикову, возьми у него трубу штаб-трубача, привези ко мне, а ему скажи, что он дела своего не знает!" Поскакал я в конную гвардию к ген. Васильчикову, дорога меня вела мимо Царицына луга. Вообразите мое удивление: опернаго дома как будто никогда тут не было: 500 или более рабочих ровняли место и столько-же ручных фонарей освещало их; работали с огнем: в ноябре ве Петербурге в 5 часов пополудни темно как в глухую полночь. Это событие дало мне полное понятие о силе власти и ея могуществе в России.

Шестьдесят шесть лет тому исполнилось, как меня начали учить грамоте русской; тогда обучали нас читать последованной псалтыри, печатанной в типографии Киево-Печерской лавры, и я при сем случай вспомнил слова Давида: „Возносящеся яко кедры ливанские, идох мимо и се не бе"!

Тридцать четыре года царствования Екатерины II, царствования мудраго, благотворнаго, великодушнаго, всегда обдуманнаго, всегда кроткаго, постоянно милосердаго, приучило все умы к постоянно плавному ходу общественной жизни: не было скачков, переломов, перемен, отмен; все и каждый знал свое дело и был совершенно уверен и спокоен, что делает не ошибочно, не страшась подъисков, действовал решительно и безбоязненно всякой ответственности. Справедливо сказал Нелединский-Мелецкий в одном из своих стихотворений: „Правление умы заводит, последний раб царю вслед ходит; коль пьяницы султаны, тогда имам, купец, солдат все—пьяны!"

Екатерина сказала в грамоте, дарованной дворянству: „отныне да не накажется никогда на теле дворянин российский".

Наследовавший ей Павел Петрович не хотел продолжать самодержавствовать по стопам ея, избрал себе примером Петра I-го и начал подражать просветителю народа русскаго, да в чем?—начал бить дворян палкою.

Петр присутствовал в Сенате, по крайней мере, два раза в неделю, Павел ноги в Сенат не поставил, не знал, как дверь отворяется в храм верховнаго судилища; общее собрание Правительствующаго Сената называл Овчим Собранием.

Лишь только поднял Павел Петрович палку на дворян, все, что имело власть и окружало его в Гатчине, начало бить дворян палками. Дворянская грамота, как и учреждение об управлении губерний, лежали в золотом ковчеге на присутственном столе Правительствующаго Сената, не быв уничтоженными, но неприкосновенными, как под спудом.

Несправедливо обвиняют Екатерину в том, что она, видев запальчивый до изступления характер сына, опрометчивость, не дававшую в нем места здравому разсудку, наклонность его, можно сказать—и более нежели наклонность, к жестоким наказаниям, разрушающим человека, не подумала благовременно сделать распоряжение о наследии самодержавства, не передала его внуку своему, великому князю Александру, старшему сыну сына своего.

Но вот вопрос, подлежащий к разрешению: Екатерина при вступлении на всероссийский трон объявила манифестом народу русскому и во всей Европе, что восприняла бразды правления и будет царствовать только до совершеннолетия сына ея. Если бы сын ея был одарен хотя посредственными способностями к ношению на раменах своих бремя правления царскаго, Екатерина не могла бы безпрепятственно царствовать 34 года. Зависть Европы к блистательной ея славе, постепенно укрепляющемуся величию и могуществу государства, страшнаго всей вселенной, не оставила бы прямаго наследника без преподания ему советов и изъявления готовности на содействие, нет! никто сего испытания не решился предпринять, сколь оно ни представлялось выгодным для завидующих, ибо всякая смута в Poccии препинала бы путь к славе, величию и могуществу державы Русской.

Напротив, король и философ великий Фридрих II, в наставлениях наследникам своим, постановил непреложным правилом, обращать всегда взор на Север и всегда согласоваться с предприятиями мудрой повелительницы его.