Записки арбатской старухи - страница 22

Когда мы приехали на Каменское Плато, встал вопрос о моей учебе. В поселке была 4-классная школа, очень слабая, с местными полуграмотными учителями, и многие семьи не решились отдать детей в такую школу. Но мама решила, что мне лучше ходить в школу, чем болтаться без дела, и я пошла во второй класс (Приложение: «…Он уважать себя заставил»).

В первый год я бездельничала, а на второй ситуация резко изменилась. В поселок прибыли новые эшелоны с эвакуированными. У нас оказалось много интеллигенции. В школе появились хорошие учителя, школу сделали 7-леткой. При школе работали кружки, в том числе танцевальный, в котором я участвовала. К праздникам готовились спектакли для взрослых, в которых играли старшеклассники (Приложение: «7 ноября»).

С теплым чувством я вспоминаю свою учительницу в 3-м классе Марию Михайловну, прибывшую из Минска. Особенно запомнились экскурсии в горы, когда М. М. учила нас распознавать горные породы. В Заилийском Алатау было великое разнообразие пород, и мы с удовольствием собирали камни и заучивали их названия.

Школа шефствовала над госпиталем, который располагался в бывшем санатории Турксиб, ниже по дороге в город. Мы давали концерты для раненых, носили туда молоко из подсобного хозяйства, что считалось почетной обязанностью. В эвакуации я подружилась с Асей, которая приехала из Ленинграда и училась в одном классе со мной. Мы много времени проводили вместе, но, к сожалению, потеряли друг друга после возвращения из эвакуации.

Вся эта школьная деятельность развивалась на фоне ужасающей нищеты: отсутствовали тетради, и мы писали на оберточной бумаге и на полях газет, вместо чернил добывали химические карандаши. Легче переносилось отсутствие учебников, т. к. наша память была цепкая. Но зато все мы ощущали «книжный голод». Книги, появлявшиеся в нашем общежитии, обходили всех, иногда пропадали. Поэтому, когда мы вернулись домой, я буквально набрасывалась на книги, в том числе и те, которые читать мне было рано. (Приложение: «Кругъ чтенiя»).

В начале 1943 г., когда немца отогнали от Волги, почувствовался перелом в войне. Мама сказала, что, как только освободят Вязьму, можно думать о возвращении домой. Но для этого нужно было получить специальное разрешение.

К этому времени дядя Леня после госпиталя приехал в Верхнюю Салду к бабушке. Бабушка написала маме письмо, полное беспокойства о судьбе Лени. Бабушка писала, что дедушка Роман мечтал, чтобы все дети получили высшее образование. Неужели Леня, самый младший, останется без образования, когда старшие дети уже устроены? Мы обе плакали над этим письмом. Мама приложила все силы, чтобы уехать, и нас включили в состав первого эшелона, возвращавшегося в Москву.

Реэвакуация была организована так, что в Москву не просто возвращались сотрудники института. Туда везли ценный материал для разработки новых видов медикаментов. Этим материалом были лошади с высоким титром антигенов в крови, отобранные на основе специальных экспериментов. Руководство разрабатывало перспективный план развития института и его научных исследований после победы.[9] Летом 1943 г. сформировался первый эшелон. В составе из теплушек ехали лошади по 8 голов в вагоне, а при них – сотрудники, которые должны были ухаживать за лошадьми. В поезде был также санитарный вагон с ветеринарным оборудованием, в нем ехали 3 врача с семьями для наблюдения за лошадьми и их лечения, в случае необходимости. Мы попали в этот санитарный вагон, так как мамино умение обращаться с лошадьми высоко ценилось. Решение было принято в начале лета, и мы начали готовиться, запасали сухофрукты – дикие груши, сливы, абрикосы для Москвы и еду для дороги. Путь был неблизкий. Мама продавала остатки своих вещей, чтобы закупить крупу. Хлеб сушили на сухари. Наконец, в августе мы отбыли. Ехали долго, пропускали военные составы с пушками и танками и в конце августа прибыли в Москву.

Квартиру нашу в Москве сохранили, благодаря усилиям папы перед уходом в армию и постоянному наблюдению Паи. Но дом наш во время войны пришел в плачевное состояние: крыша текла (а мы жили на верхнем этаже), отопление не работало, электричество было лимитировано. В квартире с потолка обваливалась намокшая штукатурка, деревянную перегородку между столовой и кабинетом пришлось разобрать, т. к. в дереве поселился грибок, который съедал и оштукатуренные стены. Кроме того, в квартире похозяйничали крысы, которые съели дверцы шкафов и часть книг и с которыми мы боролись довольно долго, но, слава богу, в конечном итоге успешно