Записки бывшего милиционера - страница 15

Тбилиси изначально располагался вдоль берегов реки с северо-запада на юго-восток, но новые микрорайоны «полезли» по склонам гор и далее стали располагаться на ближних плоскогорьях. С трёх сторон он окружён горами: с западной и юго-западной — отрогами Триалетского хребта, с северо-запада — горами невысокими, переходящими в плоскогорье, которое простирается далеко за Тбилисское море. Это водохранилище было сооружено в нескольких километрах от города (путём заполнения водой трёх солёных озёр) для обеспечения его водой среди безлесья в начале 50-х годов. А ныне существующий вокруг Тбилисского моря лес был посажен школьниками и студентами, которых несколько лет подряд возили туда на грузовиках. Уверен, что десять-пятнадцать лично мной посаженных деревьев до сих пор там растут. Морем это водохранилище называли тбилиссцы между собой. И только несколько лет спустя название Тбилисское море стало официально географическим.

Тбилисское море быстро стало любимым местом отдыха городских жителей, и поэтому неудивительно, что оно было целью многочисленных наших школьных походов. Нередко такие вылазки на море мы совершали неорганизованно, то есть независимо от школы. В пятом-седьмом классах почти каждое лето мы, мальчишки и девчонки, по несколько раз ходили к этому морю, к его восточной части, которая почему-то особенно тщательно охранялась милицией.

Мы шли дорогой, пролегающей от нашего микрорайона на север, через железнодорожные пути, пригороды, через заброшенный аэродром, который с краёв уже начинали застраивать жилыми домами, мимо огромных, огороженных колючей проволокой квадратных участков с американскими грузовиками (поставленными в СССР ещё во время войны по ленд-лизу), через поля кукурузы, а потом по пояс в траве — до берега моря. Кстати, однажды местные мальчишки на заброшенном аэродроме показали несколько неглубоких ям, из которых они выкапывали различные металлические штуки серебристо-белого цвета, каждая из которых была тщательно завёрнута в промасленную бумагу. Несколько раз мы вместе с ними добывали эти «железяки». Как нам объясняли местные, это были запасные авиадетали, которые во время войны на всякий случай специально закапывали в землю, чтобы они не достались врагу. Самыми интересными «железяками» были гироскопы, которые на самолётах использовались для ориентирования в пространстве. Дело в том, что раскрученный сердечник гироскопа вращался долгое время, буквально часами, и не менял положения своей оси, как бы мы сам гироскоп ни вертели в руках. При этом прибор издавал монотонный, жужжащий, негромкий звук. Мы пользовались этим его свойством для школьных проказ: раскручивали сердечник гироскопа и прятали его в классе. Учителя, услышав звук, долго не могли понять, откуда он исходит, и даже пугались его, поднимали тревогу. Но вскоре эта проказа была разоблачена, и мы перенесли эти опыты на своих домочадцев.

Что касается американских грузовиков, то они в неисчислимом количестве рядами стояли на колодках — деревянных чурбаках и от долгого пребывания в подвешенном состоянии явно приходили в негодность. Через ограду из колючей проволоки было видно, что кто-то их потихоньку курочит, о чём свидетельствовали валяющиеся местами то капот, то дверки кабины, то другие части машин. Да и мы, школьники, в дни коллективного сбора металлолома не прочь были утащить эти «неприкаянные» запчасти.

Много лет спустя после этого мне довелось услышать рассказ одного из ветеранов об этих американских грузовиках, вернее, о кожаных куртках (регланах) для водителей этих машин. Куртки в комплекте с запчастями с каждым грузовиком поставлялись в количестве двух штук. Но, как и многое в России, эти регланы присваивались военными начальниками, которые не стеснялись в них щеголять. До шофёров, конечно, эти куртки не доходили. По этому поводу вроде бы Черчилль как-то высказался: «У вас в армии так много водителей, которые почему-то командуют полками, присутствуют в штабах и в составе военных делегаций, но не за рулём автомашин…»

Добравшись до берега моря, мы начинали игру с милицией в казаки-разбойники. Милиционеры отгоняли нас от воды, а мы прятались и выжидали, когда они потеряют бдительность или уйдут дальше по берегу моря. И, дождавшись, мы тут же бросались в воду, плескались у берега, так как плавать умели единицы. Ведь в Тбилиси, кроме горной реки Куры, не было других водоёмов, а вода в Куре была очень быстрой, холодной и несла с гор много песка и глины. Кроме того, в центральной части города река была зажата высокими бетонными тисками набережной. Правда, в пригородах, особенно в южной части, река распадалась на неглубокие рукава, но и тут смельчаков подстерегали опасности. Уровень воды постоянно менялся, и виновником этого чаще всего была Артачальская ГЭС, которая располагалась прямо на западной окраине города и нередко без предупреждения открывала шлюзы и спускала воду. Даже со мной был случай, когда я со сверстниками, ещё не умея плавать, вброд перебрался на один из островков, а минут через двадцать обратно меня уже за шкирку вплавь перетащил сосед по дому, потому что вода за считаные минуты поднялась на метр-полтора.