Записки бывшего милиционера - страница 37

Через год службы, когда мы усиленно готовились к боевому дежурству, в октябре 1962 года грянул Карибский кризис, спровоцированный установкой советских ракет на Кубе, то есть в непосредственной близости от границ США. Сейчас о кризисе известно очень много, но тогда о происходящем информации не было никакой, кроме скудных сообщений о готовности США начать войну против Кубы и СССР. И, как по команде, отданной негласно, все солдаты стали писать рапорта с просьбой направить их на Кубу защищать кубинцев. Многие делали это по примеру других, а мне было откровенно смешно, просто я понимал, что проблемы такого уровня не решаются добровольцами-недоучка-ми, и оказался единственным в дивизионе, не подавшим такой рапорт. Реакции офицеров на это я не знаю, но солдаты, особенно из первогодков, были потрясены. Их удивило, что я посмел поступить не так, как все, но, зная мою политизированность — а я выписывал и читал несколько газет и журналов, не считая прессы в Ленинской комнате, — стали всё чаще подходить ко мне консультироваться.

Три неполных года в армии пролетели очень быстро, наверное, благодаря тому, что я оказался именно в такой вот интересной части. Здесь не было безделья, не было убивающей серой рутины, не было никакой дедовщины. Хотя, конечно, были кратковременные периоды, когда хотелось выть волком, особенно несколько первых месяцев. Помню, на первом году службы, в один из первых дней после переезда из Елгавы в казармы в Иецаву я был в наряде в качестве истопника на кухне. Топка находилась с тыльной стороны здания, со стороны леса. Ты один и дрова — огромные обрезки сырых стволов длиной по 1,5–3 метра, доходящие до 50–60 сантиметров в диаметре. Их надо было разрубить, чтобы затолкать в топку, и сделать так, чтобы они ещё и горели, хотя с них вода капает. Повар (кстати, из Тихорецка) через стенку матом орёт: «Котлы холодные…!» А ты от бессилия и отчаяния готов не только зарубить этого повара, но и тяпнуть себя по руке, чтобы всё это прекратилось. Но, так или иначе, всё проходит. Прошло и это тяжёлое время. И только с мыслью рассчитаться с этим поваром за его подлости я носился несколько лет. Гнуснейший был тип…

Неспроста время от времени мы узнавали о самоубийствах солдат. Причём происходили они, как правило, серийно. Наш дивизионный доктор как-то нам объяснил это тем, что психологически решение покончить с собой назревает постепенно. Но стоит какому-нибудь солдату не выдержать и, например, застрелиться в карауле — а слухи по дивизиям об этом разносятся мгновенно, — как тут же это событие становится «спусковым крючком» для других ребят, уже психологически готовых к суициду. Вот и стрелялись и вешались по несколько человек в дивизии за три-четыре дня. А потом снова месяц-два тишина.

Ну, может, было ещё два-три таких чёрных эпизода за всю армейскую жизнь. Но на другой чаше весов армейской службы были и такие позитивные события, как поездка в Капустин Яр на практический запуск ракеты из шахты. А что стоит поездка в отпуск домой на новый, 1964 год или курсы младших офицеров запаса в Елгаве весной 1964 года (после чего меня отпустили сдавать экзамены в вуз), командировки в разные города за необходимым оборудованием и т. д. и т. п. И, как ни странно, именно в армии я увлёкся коллекционированием спичечных этикеток и занимался этим до конца учёбы в институте. До сих пор дома где-то на антресолях лежат кипы листов с такими этикетками, которые сейчас представляют немалый интерес для филуменистов.

В Капустин Яр я ездил в составе одной (сборной) смены нашей стартовой группы. Капустин Яр — это условное название огромного, на сотни километров раскинувшегося в полупустыне полигона с множеством так называемых площадок, расположенных друг от друга за километры. На площадках отрабатывались различные виды вооружения, в моё время в основном ракетного. На одной из площадок находился первый советский космодром Капустин Яр, с которого запускались первые отечественные ракеты в космос.

Ракета нашего класса (подземного базирования) отрабатывалась на своей, недавно сооружённой площадке. Жилых зон было несколько. Все они, за малым исключением, представляли из себя палаточные городки, но везде были видны строящиеся капитальные сооружения. Из всей флоры и фауны — хилая, пожелтевшая трава да суслики в великом множестве.