Записки империалиста - страница 60

— И хочу сказать, что если у вас здесь и в Севастополе будет получаться многое, то быть вам уже штабс-капитанами, с наградами. Но, надеюсь не это для вас главное, господа офицера. Успех русского оружия должен быть для всех нас на первом месте, — сказал я.

— Так точно, ваше высокопревосходительство, — ответили почти одновременно, наверняка, будущее радетели и продвигатели минного дела в России. А я им в помощники.

Здесь я для местных был, посланником царя, проверяющим, генералом-лейтенантом от инфантерии Строговым. Только Хомутов знал, кто я на самом деле. Да, мой конвой. А, они до поры до времени дали обет молчания о моей персоне.

Самые мощные укрепления делали против флота, у него пушки то будут тяжелые. Хотя отряд у союзников будет «летучий», большие пароходофрегаты и тем более линейные корабли, в пролив не пойдут, он для них мелкий, но, их канлодки, бомбардирские суда, будут иметь большой калибр. А их англичане и французы могут нагнать десятки. Так, что всё будет по-взрослому. К этому и готовились. На суше и на море.

Для того, чтоб усилить береговую артиллерию Керчи, пришлось обратиться к помощи братьев по оружию. Севастополю и Луганску. Город-герой дал артиллерию, восемь восемнадцати фунтовых орудий, двенадцать пудовых единорогов, восемь двухпудовых корабельных мортиры. И офицеров и расчёты к ним, самых лучших из артиллеристов береговых батарей Севастополя. Это было может даже важнее, чем сами орудия. Луганск, город, которому пришлось вновь воевать уже в двадцать первом веке, дал Керчи боеприпасы, лафеты. Луганский литейный завод денно и нощно обеспечивал Севастополь и Крымскую армию боеприпасами.

Ключевая батарея в системе береговой обороны была Павловская, которая перекрывала пролив, на неё и установили самые мощные орудия, двадцать восемь штук. Следующая по значимости шла Приморская, на Павловском мысу она получила двадцать орудий в двенадцать фунтов и тоже лучшие расчёты, которые были в Керчи. Коллеги из Севастополя усиленно повышали их уровень ведения огня по морским целям. Потом шли, Николаевская — на мысе Ак-Бурун, городская — в центре Керчи, Георгиевская — в районе Нового Карантина, Успенская — в Еникале. На Тузле поставили сразу три четырёхорудийных батареи, но, только одна из них была не бутафорская. На Чушке, напротив крепости Еникале, батарею в восемь орудий.

Артиллерию крепости и всего укрепрайона дополняли четыре ракетные батареи, по девять установок в каждой. По батареи в крепости и Митридате, две на Павловской батареи. Одна из них была под командованием капитана Филимона Васильевича Пестича. На его фамилию я обратил внимание, она мне была знакома. Пестича, я как попаданец знал, как артиллериста и автора многих орудийных лафетов для орудий разного типа. Он это или не он? Если он дай Бог не погибнет, время покажет. А пока я его взял себе на заметку.

Из доклада контр-адмирала Федора Михайловича Новосильского, я понял, что как минимум он взбодрил вновь созданную Азовскую флотилию. А то, что реанимировал это точно. Он и его зам, капитан 1-го ранга Григорий Иванович Бутаков, из Севастополя взяли в Керчь, лучших комендоров, машинистов, кочегаров, мастеровых, первостатейных матросов, мичманов, лейтенантов, и главное… боцманматов, боцманов и кондукторов, которые быстро навели на флотилии флотский порядок. Все пароходы отремонтировали, разбили на отряды, она уже могли вполне сносно держать строй, совершать манёвры, вести огонь на разных ходах.

Азовская флотилия была разделена на отряды. 1-й отряд. Винтовые, железные, однотипные пароходы «Могучий», «Боец» и «Молодец», в 415 т. Скорость 13-ть узлов. Вооружение: 1-68-фн бомбовая пушка, 2-68-фн карронады, 4-12-фн карронады. К ним примыкала «Колхида», почти их близнец. Водоизмещение 450 т. 120 л. с. Скорость 10,5 уз. Вооружение такое же. Для боя в проливе их переделали. Оставили 68-фунтовую бомбовую пушку, при угле возвышения в 70 градусов её бомба могла пролетать расстояние до 14 кабельтовых, это примерно 2,6 км. Но, такого угла возвышения сейчас добиться не смогли, поэтому и дальность была весьма скромнее.