Записки из лётного планшета - страница 21
Иногда играю в карты, но в основном читаю. Прочитал «Чингисхана», «Суворова», массу газет.
Предлагают съездить в дом отдыха за Торжок, дней на 10–15. Не мешало бы.
Пополняем потери летчиков и самолетов. Добавляют третью эскадрилью. В ней, наверное, и буду зам. командира. Вместо моего друга Семена Гуртовенко.
Сегодня наши собираются ехать в Куйбышев за самолетами. В следующий раз нужно и мне съездить. Может, попаду в Люберцы, чтобы оставить эту тетрадь.
Друг мой Сеня! Как часто вспоминаю тебя и других погибших ребятишек. Не верится! Неужели никто из вас не остался в живых? Вот она, авиация. Раненых мало…
Недавно в столовой встретил военного техника Строганова. Он сообщил, что на Пе-2 погиб мой однокашник Саша Лоскутов. Рассказал также, что Алексеев (мы его прозвали Пушкиным) и Макаров работали в Чкалове инструкторами на Р-5. Оба — тоже мои однокашники по Энгельсу. Алексеев был большой забулдыга, пьянствовал, но ему везло в жизни. С ним я проказничал в Новосибирске. Где он сейчас?
Здесь, в районе аэродрома возле Торжка, почти все наши собрались.
Деньги еще не получил. Задолжал уже 1300 рублей. Да и Груне моей нужны гроши. 1900 рублей еще не дошли до нее. Пропали, наверное.
Прошел уже год, как мы с ней расстались. Авось судьба смилостивится ко мне и подарит возможность проверить наши чувства.
Когда улетали на У-2 из Баталей, сержант Яковлев не прогрел мотор перед взлетом и на разбеге разбил самолет. Такой же случай был у меня в Новосибирской школе.
Вот мой «маршрут» за последнее время: до 10 декабря был в Голубьево; 27 декабря — в Машутино; 6 января — под Великими Луками; 11 января — в Андреаполе и 19 января — опять в Голубьево. Где будет мой следующий привал?
Вчера наградили пятерых наших летчиков: Шейнина, Полетаева, Козлова, Шмиголя, Михайличенко — всех Красной Звездой. Младший сержант Нина Симоненко получила медаль «За отвагу». Заслужила вооружейница. Трудится хорошо. Механик самолета Штыкова и еще два тоже получили такие же медали. Это первый случай награждения техников в нашем полку. Во втором туре сделал всего 11 вылетов. Под Великие Луки всего два, а там здорово били. Поэтому и уцелел.
Бочко стал уже майором. Большая лесть начальству — неизменный спутник его жизни. Но летчики о нем плохого мнения. Правда, на боевые задания он летает. Это плюс. Его принцип на войне: побыстрее перескочить должности, где приходится много летать.
Двух получек до сих пор не выдали и, возможно, третью тоже не выдадут. Оставил доверенность Данилову, получит и отошлет Груне. Если бы не нужно было отсылать, мог бы вообще их не получать, деньги мне почти не нужны.
Завтра едем в Куйбышев за самолетами. Третья поездка.
Груня моя! Если эти дневники попадут тебе в руки, перепиши и, когда у тебя будут взрослые дети, дай им почитать. Сохрани память обо мне. Я не хотел тебе зла, просто был еще молод, глуп и неопытен.
Почти за год на войне немало написал. И только правду. Хотел, чтобы ты кое-что узнала о войне, а, возможно, еще кто-нибудь почитает.
Оставляю тебе две карточки тех, кто уже отдал свои жизни за Родину. Помни нас.
Пишу в Люберцах, у Зайцевой. С аэродрома до Калинина нас везли на открытой машине. Изрядно намерзлись. Ехали около пяти часов. В Калинине посмотрели на целый эшелон пленных немцев — 300 человек. Никто не охранял, убегать они не собирались, рады, что живы остались.
Вот и довелось мне проспать ночь на кровати, принадлежащей когда-то Груне… Третий раз в Люберцы заезжаю. Если бы Груня была здесь…
По вине разгильдяя Голованова, который не передал дневники, пропали мои записи за несколько месяцев.
Получили самолеты и вылетели по маршруту Куйбышев — Кузнецк — Моршано — Дягилево — Горощино, где пробыли до июня. В Горощино оказался в 671-м штурмовом авиаполку. Генерал Громов вручил нам гвардейское знамя, полк переименовали в 90-й гвардейский ШАП. С тех пор я ношу значок «Гвардия» и получаю полуторный оклад.
С Береговым (будущий космонавт — Ред.) я оказался в одном полку и даже в одной эскадрилье. Он заместитель командира, я — командир звена. Георгий на войне с самого начала.