Записки Клуба Лазаря - страница 7

Казалось, Брюнель прекрасно понял, как работает система кровообращения. Его особенно заинтересовали трехстворчатый и митральный клапаны, а также работа стенок сердца. Он делал наброски в блокноте, яростно водя грифелем видавшего виды карандаша.

Прекрасно понимая, что наша беседа затянулась, я многозначительно посмотрел на часы. Но Брюнель, судя по всему, плохо понимал намеки. Вопросы следовали один за другим, и мне наконец пришлось прерваться и настоять на том, чтобы мы завершили нашу встречу, поскольку я уже опаздывал на обход. Брюнель не стал возражать, но попросил разрешения задержаться и сделать кое-какие замеры. Я оставил его под наблюдением невидящих глаз, плававших в сосуде у двери. При жизни они были ярко-голубыми, но теперь стали тусклыми и серыми.

В спешке переходя от одной койки к другой, я старался сосредоточиться на работе, но мои мысли постоянно возвращались к инженеру и тому, с какой легкостью он постигал знания, которые я всегда считал прерогативой моей профессии.

Вернувшись в комнату с образцами поздно вечером, я обнаружил сердце на столе там, где его оставил, но было ясно, что Брюнель сделал на нем еще несколько надрезов. Рядом лежали нераскуренная сигара и записка, вырванная из его блокнота:

Изучение стула пациента — не самое воодушевляющее занятие, особенно когда от работы тебя отвлекает знакомый голос управляющего больницей сэра Бенджамина Броди, который неожиданно возник у меня за спиной.

— А, доктор Филиппс! — заявил он с радостью охотника, загнавшего дичь. — Думаю, нам стоит обсудить кое-какие вопросы у меня в кабинете.

Стараясь не расплескать содержимое ночного горшка, я повернулся к стоявшему сзади меня худощавому седовласому мужчине.

— Конечно, сэр Бенджамин. Когда вам будет удобно? — На этом следовало бы остановиться, но язык меня подвел: — Сегодня у меня не особенно загруженный день.

— Так, дайте подумать, — зловещим тоном ответил сэр Бенджамин; этот старикашка никогда не упускал своего. — Приходите к четырем часам. — С этими словами он удалился на осмотр больных в сопровождении своего омерзительного ассистента Мумрилла.

— Черт, — пробормотал я про себя, отдавая горшок сестре. Она заглянула в него и кивнула, восхищаясь моими наблюдательными способностями. Я ободряюще улыбнулся пациенту, который был немного смущен столь пристальным интересом.

— Очень хорошо, — сказал я. — Вам не о чем беспокоиться.

Закончив с обходом, я направился в свой кабинет, все еще сожалея об опрометчивом замечании по поводу того, что у меня было достаточно свободного времени. Сэр Бенджамин обожал видеть сотрудников, с головой погруженных в работу. Одному Богу известно, какие дополнительные обязанности он может на меня повесить.

— Что вы здесь делаете? — спросил я немного раздраженно, увидев Брюнеля, сидевшего за моим столом и пролистывавшего истории болезней моих пациентов. Пусть он и был знаменитым инженером, но эта информация являлась строго конфиденциальной.

— Наконец-то вы пришли, — радостно воскликнул он, откладывая в сторону бумаги, которые только что держал в руках. — Вижу, у вас здесь лежат очень больные люди.

Я собрал бумаги и положил в ящик шкафа, стоявшего около стола.

— Вы заметили табличку около входной двери? На ней написано «Больница».

Брюнель остался совершенно равнодушен к моему колкому замечанию.

— Берите пальто и шляпу, мы уходим, — сказал он.

Я подумал, что этот человек не имел ничего общего с тем угрюмым типом, с которым познакомился в анатомическом театре пару недель назад. Его как будто подменили. Но, несмотря на весь энтузиазм Брюнеля, подобное предложение не могло даже обсуждаться.

— Это невозможно, — твердо сказал я. — Я на работе. Сэр Бенджамин пустит мои кишки на подтяжки, если я уйду из больницы.