Записки натуралиста - страница 52

Мое мнение было категорически отвергнуто Е. Н. Павловским, который настоял на передаче. Вскоре мне прислали из Совета по филиалам на отзыв план работ Карадагской станции, уже как учреждения Академии наук СССР, с положительной визой Е. Н. Павловского. Я с удивлением прочитал в этом плане, что до сих пор Карадагская станция находилась под неправильным руководством Украинской Академии наук, которая ее ориентировала на порочный путь изучения проблемы продуктивности водоемов, а с переходом в Крымский филиал АН СССР станция встала на правильный путь и уже включилась в обслуживание рыбной промышленности. С этой целью станция заключила договор с местной рыболовецкой артелью о консультациях по точному определению видов рыб в уловах последней. Я написал то, что следовало и, в частности, что определение рыб в уловах пары мережек нельзя расценивать как помощь со стороны Академии наук развитию рыболовства.

Мое заключение опять вызвало негодование Е. Н. Павловского: оказывается президенту Академии наук уже доложили об успехах Карадагской станции в развитии рыболовства под непосредственным руководством Крымского филиала. Но тем не менее из Совета по филиалам дали указание переработать план Карадагской станции в соответствии с моим заключением.

На мое выступление Е. Н. Павловский ответил очень энергично. Он немедленно представил в Президиум Академии наук докладную записку о необходимости передачи в Крымский филиал также и Севастопольской биологической станции, которая нуждается в укреплении руководства. При этом делалась ссылка на разработанный мною перспективный план развития работ станции как требующий принципиальной переработки в сторону практических задач вместо разработки теоретических проблем. Такое заявление от председателя Ихтиологической комиссии и директора Зоологического института могло, конечно, иметь большие последствия. В связи с этим меня вызвали в Москву. А. И. Опарин сказал мне, что по его просьбе для обсуждения записки Е. Н. Павловского будет созвано специальное совещание у главного ученого секретаря Президиума академика A. В. Топчиева, но положение трудное, так как Е. Н. Павловский склоняет меня на всех перекрестках, а некоторые деятели Ихтиологической комиссии ему поддакивают и подливают масла в огонь.

Наконец, наступил день совещания. Присутствовали члены бюро Отделения — академики Е. Н. Павловский, К. И. Скрябин, B. Н. Сукачев, председатель А. И. Опарин и по моей просьбе академик В. В. Шулейкин и Л. А. Зенкевич как лица, близко знакомые с черноморскими делами, а также заместитель председателя Крымского филиала профессор Я. Д. Казин, которому предложили сделать сообщение по существу вопроса. Я. Д. Казин, отменно деликатный человек, мой добрый знакомый, с которым я часто встречаюсь в Симферополе и Севастополе, очень хорошо относящийся к станции и ко мне, был явно смущен выпавшей на него сомнительной обязанностью излагать соображения присутствующего тут же их автора. Последний явно волновался, почувствовав довольно мощно подготовленную оборону.

Я. Д. Казин доложил очень скромно и формально: «Для объединения сил... для координации планов». Е. Н. Павловский добавил несколько слов о том, что он смолоду и много раз работал на станции, знает очень хорошо ее историю и задачи и считает, что в филиале она наконец найдет должное руководство. Затем выступали все присутствующие с поразившими меня сочувственными и обстоятельными речами. Мне пришлось только кратко изложить перспективы деятельности станции, и я при этом полностью исходил из «порочной» позиции, решив по возможности выявить различия в подходе к задачам станции как академического или как рыбохозяйственного учреждения.

А. И. Опарин решительно заявил, что станция — одно из основных и традиционных учреждений в Отделении и передавать ее никуда нельзя. Председатель объявил, что вопрос ясен, считает его исчерпанным и благодарит присутствующих за помощь. В этот критический момент явно обнаружилось отношение к станции со стороны ряда крупнейших биологов, о которых я мог сказать: «друзья познаются в беде».