Записки о цвете - страница 10
29. Или ещё так: От чего отказываются люди, для которых данное понятие вообще не является естественным?
30. Задай вопрос так: Знаешь ли ты, что означает «красноватый»? И как ты покажешь, что ты это знаешь? Языковые игры: «Укажи красновато-жёлтый (белый, синий, коричневый)!» - «Укажи ещё более красный» - «Менее красный» и т.д. Теперь ты владеешь этой игрой, и поэтому тебя просят: «Покажи что-нибудь красновато-зеленое!» Теперь рассмотрим два случая. 1. Ты указываешь на цвет (и всегда на один и тот же), например, на оливково-зелёный. 2. Ты говоришь: «Я не знаю, что это значит» или «Такого не существует». Можно склониться к тому, чтобы сказать, что один имеет иное цветовое понятие, нежели другой, или иное понятие ‘...ватый’.
31. Мы говорим о «дальтонизме» и называем его дефектом. Но легко может существовать несколько различных способностей, ни одна из которых, очевидно, не является менее ценной относительно других. - И помни также о том, что человек может жить без того, чтобы замечать свой дальтонизм, пока его не выявит особый случай.
32. Так могут ли всё-таки различные люди иметь различающиеся цветовые понятия? - Сколько-нибудь различающиеся. Различающиеся той или иной чертой. И это не будет мешать их большему или меньшему взаимопониманию, а часто почти вообще не мешать.
33. Здесь я хотел бы сделать общее замечание о природе философских проблем. Философская неясность мучительна. Она воспринимается как нечто постыдное. Мы чувствуем, что не ориентируемся там, где должны ориентироваться. И вместе с тем это всё же не так. Мы можем очень хорошо существовать без этих различий, а также без того, чтобы здесь ориентироваться.
34. Какова связь между смешиванием цветов и ‘промежуточными цветами’? Очевидно, можно вести речь о промежуточных цветах в языковой игре, в которой вообще не создают цвета посредством смешивания, но только выбирают существующие цветовые оттенки. И всё же одно употребление понятия промежуточного цвета состоит в том, чтобы опознавать то смешение цветов, которое создаёт цветовой оттенок.
35. Лихтенберг говорит, что очень немногие люди когда-либо видели чисто-белый. Значит ли это тогда, что большинство употребляет это слово неверно? И как он сам научился правильному употреблению? - Скорее, Он сконструировал идеальное употребление из фактического. Как конструируют геометрию. И «идеальное» не означает здесь нечто особенно хорошее, но только нечто считающееся доведённым до высшей точки.
36. И, конечно же, такое изобретение может, опять-таки, научить нас чему-то относительно действительного употребления. К тому же, может быть так, что мы, например, с научными целями вводим новое понятие ‘чисто-белый’. (Тогда такое новое понятие приблизительно соответствует химическому понятию ‘соль’.)
37. В какой мере черный и белый подобны желтому, красному и синему, а в какой - нет? Если бы у нас были клетчатые обои из красных, синих, зеленых, желтых, черных и белых квадратов, мы не склонялись бы к тому, чтобы сказать, что обои состоят из двух видов составных частей: ‘цветных’ и, скажем, ‘бесцветных’.
38. Вообразим теперь, что люди противопоставляют не цветные и черно-белые изображения, а изображения цветные и сине-белые. То есть: Разве синий воспринимался бы (и т.е. употреблялся) не как настоящий цвет?
39. По моему ощущению, синий устраняет желтый, - но почему я не должен называть нечто зеленовато-желтое «синевато-желтым», и зелёный - промежуточным цветом между синим и желтым, а насыщенный синеватозеленый - чем-то желтовато-синим?
40. В зеленовато-желтом я всё равно не обнаруживаю синего. Зелёный для меня - это особая станция на цветном пути от синего к желтому, и красный тоже станция.
41. В чём меня будет превосходить тот, кто знает прямой путь от синего к желтому? И что показывает, что я не знаю такого пути? - Зависит ли все от моих возможных языковых игр с формой «.. .ватый»?
42. Следовательно, нужно спросить себя: Как это выглядит, когда люди знают цвета, которые не знает наше обычное зрение? Этот вопрос вообще не позволяет однозначно ответить. Ибо сразу не ясно, что мы