Записки о России, составленные со слов моряков, унесенных в Северное море - страница 17

Наступил май. Наконец пришло сообщение, что снаряжение корабля закончено, и 20-го числа в час змеи они выехали из Иркутска.

Незадолго до этого Сёдзо вышел из больницы и поселился на квартире Исокити. От него тщательно скрывали отъезд, и когда перед самым отъездом с ним стали прощаться, он был так поражен, что не мог вымолвить ни слова и только растерянно смотрел на них. Кодаю подошел к нему, взял за руку и с чувством сказал прощальные слова:

— Сейчас мы расстаемся, и не думаю, что нам удастся встретиться вновь. Разлука все равно как перед смертью, поэтому посмотрим внимательно друг другу в лицо!

"Как ни тяжело, а надо расставаться, нельзя давать волю своему слабому сердцу!" — с этой мыслью он по обычаю той страны поцеловал друга и решительно выбежал из комнаты. Сёдзо вскочил было, забыв о больной ноге, но тут же упал, громко вскрикнул и расплакался от душевных страданий. И еще долго в пути в ушах продолжал звучать его голос, разрывая болью сердце. Ведь когда расстаешься в своей стране, даже ненадолго, и то плачешь в такой печали, будто разлучаешься на всю жизнь, а он, став калекой, оставался навсегда в чужой стране, так что можно понять его горе, когда он прощался со своими спутниками, которые в течение многих лет и месяцев переносили вместе с ним общие трудности и несчастья и поклялись быть вместе на жизнь и на смерть.

Кодаю отправился в путь с Кириллом и его третьим сыном Мартыном. Провожать путешественников собрались толпы народа. Они ехали до станции Букин, в двадцати двух верстах от Иркутска. Здесь находится гостиница для чиновных людей, построенная казной. Это очень большое помещение, где провожающие расположились отдохнуть. Остальные пять человек: Исокити, Коити, Иван Филиппович Трапезников, переводчик Егор Иванович Туголуков и сержант, состоящий в подчинении Кирилла, и с ними один слуга, выехали в тот же день к вечеру. Багажом и всеми расходами в пути ведал Трапезников. Трапезников — сын капитана корабля Кюсукэ, который в прежние годы был унесен морем из Намбу.

Из Букина Кирилл, Мартын, Кодаю и сержант выехали 21-го в час зайца. Провожать их приехали Синдзо, Тимофей и вся семья Кирилла. При расставании все плакали и целовались. Кодаю, прощаясь с женой Кирилла, трижды поклонился ей в ноги, ибо много добра она сделала для него. В той стране принято так прощаться только с отцом и матерью. Он поступил по этому обычаю, потому что она сделала для него милостей больше, чем родная мать. Остальные провожающие, мужчины и женщины, приехали в двенадцати каретах и каждый говорил о чувствах при разлуке. Обычно Кодаю, когда люди обращались к нему, сердечно отвечал. Тут же было совершенно невозможно слушать всех, так как всякий хотел сказать что-то свое, излить свои чувства.

Исокити и Коити отправились позже. Карета, в которой Кодаю приехал из столицы, была очень велика, поэтому позаимствовал у губернатора небольшую карету, а прежнюю подарил Кириллу. Карету Кирилла везли десять лошадей, карету Кодаю — шесть, а для Исокити, Коити и Трапезникова на каждой станции меняли повозку. Их повозка не крытая, везли четыре лошади.

В Иркутске Кодаю получил прощальные подарки: вещи и продукты. Тимофей подарил ему два каммэ пшеничных булок, его жена — вязаный головной платок, генерал от инфантерии Осип Иванович Новецкой — две пачки чая, сотню куриных яиц, его жена — образ св. Николая, при этом сказала, что это будда, охраняющий плавающих на морях. Их дочь подарила пару вязаных чулок, секунд-майор по фамилии Грузинский — пару индеек, а его жена — три курицы. Дочь Кирилла Мария тоже преподнесла три индейки, а Кодаю отдал Марии всю японскую одежду, которую до сих пор хранил, вплоть до косодэ, хаори и хакама. Все прощальные подарки были погружены на подводу и отправлены в путь.

В час овцы 23-го Кодаю и прочие прибыли в Качугу. Это пристань на пути в Якутск в 220 верстах от Иркутска. Утром 24-го прибыли Исокити и Коити.

На следующий день, 25-го, в час овцы Кирилл, Мартын, Кодаю, купец Иван Григорьевич Шелимахо, Влас Никифорович Бабиков, Михайло Матвеевич Бутаков и семь человек приказчиков, всего тринадцать человек, сели на речное судно и снялись с якоря. Судно было длиной в семь саженей, шириной две с лишним сажени, от одного борта до другого была сделана крыша из коры лиственницы. На корме одно весло, на носу — два. Гребли пять гребцов, которые сменялись на пристанях. На другом судне, отплывшем позже, было шесть человек: Исокити, Коити, Трапезников, переводчик, сержант и лакей Кирилла. Водным путем шли 2 265 верст. По дороге были селения в четыреста-пятьсот дворов, называются они Киринги и Олёкма и заселены якутами. Судно подходило к поселку, но на берег не сходили. Воду черпали из реки. В рыбачьих лодках подвозили и продавали рыбу. Когда были нужны дрова, отправляли лодку, в удобном месте рубили сколько хотели. Так что недостатка ни в чем не испытывали.