Записки о Шерлоке Холмсе - страница 13
Позднее. Прошел слух, что Джон Гектор Мак-Фарлэн действительно арестован по обвинению в убийстве мистера Джонаса Ольдакра; по крайней мере, достоверно то, что дан приказ об аресте. Следствие в Норвуде обнаружило дальнейшие зловещие указания. Помимо признаков борьбы в комнате несчастного строителя теперь установлено, что французское окно спальни, которая находится в нижнем этаже, оказалось открытым, что на лесном дворе видны следы, как будто тащили что-нибудь большое и тяжелое, и, наконец, констатировано, что между древесными углями после пожара обнаружились обгорелые останки тела. Полиция полагает, что совершено крайне жестокое преступление, что жертва была до смерти забита палкой в комнате, что ее бумаги были похищены, а труп оттащили до штабеля, который подожгли для того, чтобы скрыть все следы преступления. Ведение следствия поручено опытному инспектору Лестрейду из Скотленд-Ярда, который расследует преступление со свойственной ему энергией и проницательностью.
Шерлок Холмс выслушал эту замечательную повесть с закрытыми глазами и сложенными вместе кончиками пальцев.
– Случай этот имеет, конечно, несколько интересных пунктов, – сказал он своим тихим голосом. – Смею я, мистер Мак-Фарлэн, прежде всего спросить вас: каким образом вы находитесь еще на свободе, когда, по-видимому, существует достаточно доказательств для оправдания вашего ареста?
– Я живу в Блэкхите со своими родителями, мистер Холмс. Но так как вчера вечером мне предстояло долго засидеться за делами у мистера Джонаса Ольдакра, то я остановился в гостинице в Норвуде, откуда и отправился по своим делам. Я ничего не знал об этом преступлении, пока не очутился в вагоне, где прочитал то, с чем вы сейчас ознакомились. Я сразу увидел, в каком я нахожусь ужасном, опасном положении, и поспешил вручить вам свою судьбу. Я не сомневаюсь, что был бы, наверное, арестован или в своей конторе, или дома. Какой-то человек следовал за мной со станции, и я не сомневаюсь… Боже мой, что это такое?
Раздался звонок, и вслед за тем послышались тяжелые шаги по лестнице. В дверях появился наш старый приятель Лестрейд. Я заметил, что за его плечами стоят полисмены в мундирах.
– Мистер Джон Гектор Мак-Фарлэн, – произнес Лестрейд.
Наш несчастный клиент встал, бледный, как привидение.
– Я арестую вас за преднамеренное убийство мистера Джонаса Ольдакра из Норвуда.
Мак-Фарлэн обернулся к нам с жестом отчаяния и, как раздавленный, снова повалился на стул.
– Одну минуту, Лестрейд, – сказал Холмс. – Получасом раньше или позже не – это не имеет для вас разницы. Джентльмен собирался рассказать нам об этом крайне интересном деле, что может помочь вам разобраться в нем.
– Полагаю, что нетрудно будет в нем разобраться, – резко возразил Лестрейд.
– Тем не менее, с вашего разрешения, мне было бы очень интересно выслушать его рассказ.
– Что же, мистер Холмс, мне трудно отказать вам в чем бы то ни было, так как в прошлом вы раза два оказали услуги полиции, и мы в Скотленд-Ярде обязаны вам, – ответил Лестрейд. – Вместе с тем я должен остаться при своем пленнике и обязан предупредить его, что все, что он скажет, явится свидетельством против него.
– Я ничего лучшего не желаю, – сказал наш клиент. – Все, о чем я прошу, – это чтобы меня выслушали.
Лестрейд посмотрел на часы и сказал:
– Я даю вам полчаса.
– Прежде всего я должен сказать, – начал Мак-Фарлэн, что мистер Джонас Ольдакр был совершенно неизвестен мне. Имя его было мне знакомо, потому что много лет тому назад родители мои были знакомы с ним, но затем разошлись, а потому я был очень удивлен, когда вчера, около трех часов, он вошел ко мне в контору. Но я еще больше удивился, когда он сказал мне о цели своего прихода. У него в руках было несколько листков из записной книжки, покрытых каракулями, которые он и положил ко мне на стол. «Это мое духовное завещание, – сказал он. – Я желаю, мистер Мак-Фарлэн, чтобы вы его оформили законным образом. Я посижу здесь, пока вы это сделаете».
Я принялся за переписку. И можете себе представить мое удивление, когда увидел, что, за некоторыми исключениями, он оставляет все свое состояние мне. Это был странный маленький человечек, похожий на хорька, с белыми ресницами, и когда я взглянул на него, то увидел, что его проницательные серые глаза смотрят на меня с усмешкой. Читая статьи завещания, я не верил собственным глазам. Но мистер Ольдакр объяснил, что он холостяк, что у него не осталось в живых ни одного родственника, что он в молодости знал моих родителей, много слышал обо мне как о чрезвычайно достойном молодом человеке и был уверен, что его деньги попадут в хорошие руки. Конечно, я способен был только пробормотать слова признательности. Завещание было должным образом переписано, подписано и засвидетельствовано моим клерком. Вот оно, на синей бумаге, а эти клочки, как я уже сказал, черновик завещания.