Записки о Шерлоке Холмсе - страница 15

Лестрейд рассмеялся.

– Нет, это для меня уже чересчур, когда вы начинаете развивать свои теории, мистер Холмс, – сказал он. – Какое это имеет отношение к делу?

– Это доказывает, что завещание было написано Джонасом Ольдакром во время его вчерашнего путешествия. Не правда ли, странно, чтобы человек писал такой важный документ таким случайным образом? Это наводит на мысль, что он не придавал ему особенного практического значения. Так мог бы поступить человек, который не намерен был сделать свое завещание действительным.

– А между тем он этим подписал свой смертный приговор, – возразил Лестрейд.

– Вы так думаете?

– А вы разве не думаете этого?

– Что ж, весьма возможно, но дело еще неясно для меня.

– Неясно? Если это неясно, то что же называется ясным? Тут молодой человек внезапно узнает, что, если старик умрет, он наследует состояние. Что он делает? Он не говорит никому ни слова и устраивает так, чтобы под каким-нибудь предлогом отправиться ночью к своему клиенту. Он ждет, чтобы единственное лицо, находящееся в доме помимо хозяина, отправилось спать, и, оставшись в спальне наедине с жертвой, убивает ее, сжигает тело и отправляется в соседнюю гостиницу. Кровяные пятна в комнате и на трости очень слабы. Вероятно, он считал свое преступление бескровным и надеялся, что, если тело сгорит, не останется никаких следов, которые привели бы к нему. Неужели все это не очевидно?

– Меня поражает, мой добрый Лестрейд, что это немножко чересчур очевидно, – ответил Холмс. – При всех ваших высоких качествах вам не хватает воображения. Если бы вы могли на минутку поставить себя на место молодого человека, неужели вы выбрали бы для совершения преступления именно ночь, следующую за составлением завещания? Неужели вам не показалось бы опасным установить такую близкую связь между этими двумя инцидентами? Далее, неужели вы выбрали бы то время, когда другому лицу известно, что вы находитесь в доме, так как вас впустила прислуга? И, наконец, неужели, приложив немало усилий к тому, чтобы скрыть тело, вы оставили бы свою трость как улику преступления? Признайтесь, Лестрейд, что все это очень невероятно.

– Что касается трости, мистер Холмс, то вам так же хорошо известно, как и мне, что преступник часто бывает взволнован и делает то, чего избежал бы хладнокровный человек. Весьма возможно, что он боялся вернуться в комнату. Дайте мне другое объяснение, более подходящее к фактам.

– Я свободно мог бы дать их вам с полдюжины, – ответил Холмс. – Например, есть одно очень возможное и вероятное, дарю его вам. Старик показывает документы, очевидно, имеющие ценность. Проходящий мимо бродяга видит их в окно, штора которого спущена только наполовину. Уходит стряпчий. Входит бродяга. Он хватает палку, которую видит в углу, убивает Ольдакра и уходит, совершив поджог.

– Зачем бродяге было бы сжигать тело?

– А зачем Мак-Фарлэну было сжигать?

– Чтобы скрыть какую-нибудь улику.

– Может быть, и бродяга хотел скрыть, что было совершено преступление?

– А почему бродяга ничего не взял?

– Потому что это были бумаги, которые он не мог продать.

Лестрейд покачал головой. Но мне показалось, что он уже не так был уверен, как прежде.

– Ну ладно, мистер Шерлок Холмс, можете искать своего бродягу, а мы, пока вы его ищете, попридержим своего человека. Будущее покажет, кто был прав. Только заметьте вот что, мистер Холмс: насколько нам известно, ни одна бумага не была взята, и обвиняемый – единственный человек в мире, не имевший причины их брать, так как он законный наследник и должен был во всяком случае их получить.

Мой друг был как будто поражен этими словами.

– Я не намерен отрицать, что доказательства в некотором смысле очень сильны в пользу вашего объяснения, – сказал он. – Я только хочу указать на то, что возможны и другие объяснения. Будущее решит, как вы сказали. Прощайте. Я, вероятно, сегодня заверну в Норвуд, чтобы взглянуть, как вы там поживаете.

Когда сыщик удалился, мой друг встал и принялся за сборы на работу с бодрым видом человека, которому предстоит близкое его сердцу дело.

– Прежде всего, Ватсон, – сказал он, надевая сюртук, – я должен, как сказал, направиться в Блэкхит.