Записки принцессы. Поцелуй для демона - страница 12

— Что теперь будет? То есть получается, я освободила опасного преступника?

— Не переживай. У нас и прежде случались всякие накладки.

Да, но вряд ли такого глобального характера.

— Понимаешь, я… я даже не сразу сообразила, что происходит. Вдруг он открыл глаза и… и крышка треснула.

— Лин. — Кэйд присел передо мной на корточки, посмотрел в глаза. — Расскажи подробно, что там было.

Одна не шибко умная принцесса полезла с поцелуями к незнакомцу в камере.

— Ну… я…

— Не бойся. Мне необходимо разобраться, что вывело его из стазиса. Что ты делала?

— Да ничего. Прошлась, посмотрела…

— Ты прикасалась к камере?

— Да. — Я облизнула пересохшие губы. Неловко-то как. И взгляд внимательный, терпеливый, ласковый. Но признаться в постыдном лобызании ледяной глыбы… нет, никогда. — Я… я коснулась крышки. Она была холодная… очень, и я сразу отдернула руку. А потом он открыл глаза…

Эта тайна умрет со мной!

— И все?

Неуверенно кивнула. Мужчина нахмурился.

— Странно. Как простое прикосновение могло его разбудить?

Вот и мне интересно.

— А почему крышка была словно ледяная?

— Потому что она действительно изо льда. — Кэйд поднялся. — Есть несколько видов стазиса. Стазис Бриони называется «Спящая красавица» — мягкий, бережный сон. Стазис Трея — «Поцелуй вьюги». Для людей он смертелен.

В корпусе тема стазиса рассматривалась весьма поверхностно, рассказывали только о делении на виды, устройстве камер да вкратце о процессе погружения и вывода. Сильно, видимо, демона боялись, если аж заморозили.

— Почему же его не убили? — полюбопытствовала я.

— Не везде наказание осуществляется через отрубание головы или что похуже. Ведуны корпуса, пленившего Трея, решили, что они не могут судить его должным образом, не говоря уже о соответствующей мере наказания. Они сочли, что настоящий суд возможен только там, где полукровка родился.

— Вы везли его в Огненный мир? — опешила я.

— Да.

Чудненько.

— А я вам все карты спутала, да? — жалобно констатировала я.

— Ты ни в чем не виновата, — твердо заверил мужчина. — Я не должен был оставлять тебя одну. И, возможно, те ведуны переоценили свои силы. Ошиблись в расчетах, или заклинание легло хуже, чем они предполагали, или стазис оказался не так глубок. Я выясню, в чем дело, и постараюсь найти способ доставить его до места с минимальными затратами.

— А… а куда Ио собирается везти его сейчас?

— В особняк Гейл.

Что-о?! Этот преступный элемент тоже потащат к нам в дом?! И сестра согласится?! Там же ее дети, прислуга, наследник трона, в конце концов!!

Поймав мой полный праведного возмущения взгляд, Кэйд добавил:

— Только в особняке есть место, где можно хотя бы на время удержать демона.

— –

Элисия. Эли-сия. Элис. Нет, лучше Лис.

Привычнее.

Буквы нового имени казались знакомыми и чужими одновременно. Она еще раз старательно вывела «Элисия» на листке бумаги, обозрела критично. Жизнь с чистой страницы. Не то, чтобы впервой, но прежде она всегда рано или поздно возвращалась к прежней себе, данному родителями имени, близким людям. Лишь театральное представление и, отыграв очередной спектакль, можно сбросить маску-роль, вдохнуть полной грудью и почувствовать себя самой собой. А теперь…

Кто она?

Бриони умерла в тесном каменном закутке, громко именуемом темницей для высокопоставленных особ. Фигура Ио в свободном черном одеянии жрицы, со скрытым под вуалью лицом — божья сестра должна наставить узницу перед последней дорогой в царство мертвых. Обжигающий губы поцелуй демонессы, проникающий вместе с вдохом яд, медленно, неотвратимо сковывающий каждую клеточку, погружающий тело и разум в сонное оцепенение. Ветхая простыня, на которой не то, что вешаться, трогать-то страшно. Больше всего она боялась не смерти, а что старая ткань не выдержит веса даже ее истощенного заключением тела.

Она порвала исчерканный лист, выбросила клочки в мусорную корзину возле секретера и ощупала ребра под платьем. Все наперечет и так выступают…

Стук в дверь.

— Войдите.

Створка тихо открылась.

— Ваша… — начал мужской голос на пороге и запнулся.

Императрица Бриони умерла. И она об этом нисколько не жалела.

— Элисия. — Лис обернулась к двери. Сам принц Лиры. Довелось видеть его портрет… надо признать, редкий случай, когда оригинал привлекательнее изображения на холсте.