Записки санитара - страница 6
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Вот даже сейчас написал и вздрогнул, казалось столько лет прошло, должно все забыться. А нет, страх так и норовит дернуть за нутро. Даже когда первый раз с парашютом прыгал, эмоций было меньше. В тот злосчастный вечер первого мая, это четверостишье Тютчева набатом звучала в наших ушах. Но давайте по порядку.
День не задался с самого начала. У меня болела голова и когда-то сломанная лодыжка. Если второе можно было списать на смену погоды, к обеду небо затянуло тучами, насыщенного свинцового цвета. То в первом случаи, даже лекарства не помогали. Мне бы тогда домой пойти, но нет гордость и чувства долга не отпустили. Вы скажите идиотизм, пусть так.
Обколов успокоительными всех, кого можно, мы приступили к ночному дежурству. То есть согнали десять пациентов, из тех что нельзя было успокоить медикаментозным способом, в общей зал. И сами засели рядом, то бишь я, Алла нянечка, и Владимир Санов дежурный врач. Ночь предстояла трудная, сами понимаете, весна плюс сильная гроза, а люди с неустойчивой психикой всегда реагирует на такое, не предсказуемым образом. Первый удар грома пришел внезапно, без вестового виде молнии. Стекла зазвенели, показалось, что даже здание вздрогнуло, мы по вскакивали, но больные вели себя на удивление смирно, да дрожали, да поскуливали, но не буянили. Вот тогда, по-моему, Владимир Санов и произнес.
- Люблю грозу в начале мая. Когда весенний первый гром...
И продекламировал его целиком, и даже с неким воодушевлением в голосе.
- Не ожидала Владимир Николаевич, - с не скрываемым удивлением проговорила Алла, эффектная женщина с двумя разводами, и вредной привычку знакомиться с не правильными мужчинами, - ваше любимое?
- Нет. Сам не понял откуда вылезло, - растеряно отозвался врач.
Молния озарила помещение, мы внутренне напряглись в ожидании, нового разряда с небес. И он не заставил себя ждать, ударило так что показалось стекла вылетят вместе с рамами. Даже мне стало как-то не уютно, а пациенты как в пали в некую прострацию, так в ней и находились.
Свет от рубился, на седьмом ударе грома, что в принципе никого не удивило, при таких ураганах электричество пропадало регулярно. Развесили ручные фонари по стенам, ну и на руки каждый из персонала получил по одной штуке. Конечно электрогенератор имелся, и даже исправный, но вот диз. топливо к нему отсутствовало как факт. Мне кажется его воровали и продавали еще на стадии оформления бумаг. Что взять с людей, их пьянила мнимая свобода, середины девяностых.
Ближе к двенадцати, Алла стала как заведённая проговаривать первую строчку Тютческого творения. Меня это раздражало, от того я пересел подальше. Владимир уже без затей глушил подаренный коньяк, нам тоже было предложено, Алла пригубила одну рюмку, я отказался. Лена, жена моя, терпеть не может, когда я пью на работе. А нарываться на скандал, после тяжелой ночи хотелось меньше всего.
Когда подошла нянечка, луч ее фонаря скользнул мне по лицу, и я едва сдержал гримасу раздражения.
- Вань, - не естественно грудным голосом проговорила женщина, - сколько мы сюда привели больных?
- Десять, - буркнул я.
- Вааань, - протянула она встревожено, - их больше.
- Чего? - я машинально пробежался лучом фонаря по пациентам, пересчитывая их, - 1, 2,3 ... 10, 11. Опа, откуда еще один?
- Вот и я не знаю. Пойдем посчитаем, - она потрясла листком, - я имена внесу.
Посчитали всех еще раз, внесли имена, лишним по нашему разумению оказался Илья тук-тук. У него был целый букет заболеваний, одно из который было патологическое желание играть в прядки. Так что как минимум раз в неделю нам приходилось выковыривать его из разных мест, начиная под кроватным пространством различных коек, заканчивая сушилкой для белья. Так что его внезапному появлению, мы не сильно удивились, а вот слова его заставили вздрогнуть.
- Люблю грозу в начале мая, - голосом заправского умалишённого проговорил он.
- Чего? - взвился я.
- Когда весенний, первой гром, - уже абсолютно спокойным голосам продолжил он.