Записки школьницы - страница 11

И больше ничего не сказал. Но можно ли сказать ещё хуже? Если бы папа ругал меня, я тогда бы поняла, что он ещё надеется на меня, верит мне. Но он же ни одного плохого слова не произнёс. Неужели он думает, что я такая бестолковая, такая глупая, что на меня даже ругательные слова жалко тратить?

Никогда не поверю, что я глупая и что из меня так ничего и не получится. Уж я-то знаю себя. Способности у меня есть и не хуже, чем у других. Надо только подтянуться немного, взять себя в руки, как советует нам Раиса Ивановна. И я это сделаю. Я возьму себя в руки, докажу всем: и папе и Раисе Ивановне и самой себе, что стоит мне захотеть, как всё будет хорошо и даже отлично. Буду сидеть, повторять правила и выучу их так, как никто ещё не учил. Это моё самое твёрдое решение.

Я села за стол, но в это время Мурзик начал отвлекать меня, стал прыгать, кувыркаться, носиться по комнате как угорелый. Мне надо учить уроки, а он, такой эгоист, захотел играть со мной. Чтобы отвязаться от него, я прикрепила к шнурку клочок бумажки и стала бегать по комнате. Мурзик так смешно гонялся за бумажкой, что я хохотала, как сумасшедшая. Ему, конечно, это ужасно понравилось. Он же такой ещё глупый! Совсем не понимает, как мешает мне заниматься. Такой бездельник! Если бы я не выкинула его из комнаты, он бегал бы весь вечер за бумажкой. Но я не могла допустить этого. Выбросив Мурзика за дверь, я села за стол так, чтобы можно было видеть себя в зеркало и следить за своим поведением. Это же очень удобно. Если начинаешь отвлекаться, в зеркале сразу становится всё видно.

Я села, и тотчас же передо мною села… тоже я.

Так, так!

А между прочим, у моего второго «я» довольно симпатичное всё-таки лицо. Правда, не слишком красивое, но всё же ничего себе. Бывают лица и похуже. Во всяком случае, глаза довольно умные, волосы чёрные, а зубы белые. Я чищу их утром и вечером. Но, пожалуй, самое красивое у моего «я» — это бант. Однако что за безобразие? Красные губы раздвигаются, и «она» показывает мне язык. Мне? Себе? Ну, хватит! Будем серьёзными!

Я щёлкаю пальцем по курносому носу своего отражения в зеркале и говорю совершенно официально:

— Ну, уважаемый бантик, смотри, как работают по-настоящему!

Чтобы не думать даже о сегодняшнем вечере в школе, я разулась, положила туфли на самый верх шифоньера, сняла бант, чулки и раскрыла учебник.

— Итак, — сказала я басом, — начинается новая жизнь!

И в эту самую историческую минуту в квартире задребезжал звонок, потом в дверь моей комнаты кто-то постучал, а когда я крикнула «войдите», за дверью послышался голос дяди Васи:

— Не проживает ли у вас дама пионерского возраста, Галина свет Сергеевна, высокочтимый товарищ Сологубова?

— Проживает! Проживает! — закричала я и бросилась к двери.

Дядя Вася такой выдумщик! Он всегда придумывает разные весёлости.

— Надеюсь, я попал в приёмные часы? — спросил дядя Вася и, прижимая руку к сердцу, важно поклонился. — Тысяча извинений! Я не стал бы беспокоить такую серьёзную даму, но кто-то требует вас к телефону!

Комната дяди Васи находится рядом с телефоном, и поэтому ему приходится почти всегда вызывать квартирантов к телефону. Но он никогда не скажет, кто вызывает, а говорит, будто звонят короли, артисты или разные другие знаменитости.

Он хотя и не молодой уже, а любит подурачиться, как школьник. Воображаю, какое у него было поведение, когда он учился в школе. Но у нас никто не обижается на дядю Васю.

Я побежала к телефону. Взяла трубку, приложила к уху.

— Алло! Откуда говорят?

А трубка захлёбывается, хихикает, и в ней такой шум, будто соединили меня с большой переменой.

— Алло, алло! — кричу я. — Кто говорит? Я слушаю!

— Галка, это ты? Говорю я! Валя! Не узнала? Алло, алло! Подожди немного. Я сейчас успокою Лильку. Такая настырная, что просто ужас. Одну минутку!

В трубке послышался визг и рёв.

— Алло! Галя, ты слушаешь? Извини, пришлось немного заняться воспитанием Лильки. Алло! Алло!

— Ну, я же слушаю! В чём дело?

— Понимаешь, — зашептала трубка, — это что-то ужасное… Приходи сейчас же ко мне. Я должна сказать тебе важную новость!