Записки судового врача - страница 4

Из подворотни возле заемного дома доктору навстречу шагнула девушка. Возможно, он сразу не прошел мимо нее потому, что здесь сыграло свою роль чувство «землячества» — девица была одета исключительно по западной моде, как и он сам. Пышные многослойные юбки, едва ли не волочащиеся по земле, перетянутая талия, корсет, зашнурованный под грудью… и экстремально глубокое декольте. То ли непослушное платье не поддавалось никакому контролю, то ли она сама позволяла ему бесстыдно сползать с покатых плечиков, практически полностью обнажая далеко не выдающуюся грудь. А по линии грудины на бледной коже девушки вилась татуировка-змейка, кончиком хвоста касавшаяся впадинки между ключицами, а головкой уходящая за нескромную драпировку, туда, где глазу было уже недоступно. Ясен день, что на порядочной женщине подобную нательную роспись не увидишь.

— Сэру не угодно поразвлечься? — проговорила она тоном торговки, скромно и ненавязчиво предлагающей покупателю на базаре отведать ее товар. По сути, она и была такой «торговкой»…

— Нет, спасибо, сэру не угодно, — отрезал молодой мужчина. Вот и поговорили, это явно не любовь с первого взгляда.

— Вы брезгуете, да, сэр доктор?.. Вы не бойтесь — я чистая. И я много чего умею… Ну как, пойдемте?.. — говорила блудница не слишком-то уверенно. Могло сложиться впечатление, будто она в своем ремесле искушена не намного больше, чем доктор — в воровстве.

— Постой… — вдруг заинтересовался он, шагнув к девчонке и рассматривая ее пристально, но не похабно. — А сколько тебе вообще лет?

Этот вопрос словно обжег ее. Она резко отшатнулась, будто ее сейчас будут бить или, чего хуже, потащат в полицию, и затараторила напугано и сердито, на повышенных нотах:

— Ну, нет, так нет! Не хотите — как хотите, так бы сразу и сказали! Никуда мы с вами не пойдем!..

Рыжий лекарь отступил назад и приподнял руки ладонями вверх, означал этот жест одновременно и «уймись» и «я не собираюсь тебя трогать». Ему сейчас было совершенно не до неуместных нравоучений, и он прошел туда, куда и собирался — в ломбард.

Открытие входной двери сопровождалось довольно мелодичным перезвоном подвешенных над ней колокольчиков, и доктор ступил в слабо освещенное лампами помещение без окошек, очень напоминавшее какую-нибудь лавку старьевщика. Вдоль стен на разномастных полках и столах теснился разнообразный скарб — посуда, какие-то статуэтки, большие книги в кожаных переплетах, затейливые куклы. И к каждой вещице была на видном месте прилажена заполненная этикетка определенного цвета. А еще там были часы, множество часов — больших и маленьких, настольных и настенных, новых и старых, совсем простых и очень мудреных, снабженных массой дополнительных функций. Одни из них уже остановились, а некоторые до сих пор исправно шли. Их тиканье наполняло воздух неслаженным хором, напоминающим стрекотание компании пьяных сверчков. И этот звук был не самым приятным, даже немного жутковатым, потому как эти механизмы отсчитывали время в ожидании своих владельцев, которых могли уже никогда и не дождаться…

— Добрый день, — поздоровался посетитель с красным пером на шляпе, — я хотел бы сделать залог.

— Добрый, — деловито кивнул маленький старичок, сидевший за стойкой на высоком табурете. Разумеется, ему было понятно, что человек пришел в ломбард именно для того, чтобы что-нибудь заложить, а не спеть и сплясать или просто пообщаться о погоде.

— Сколько денег вы сможете дать мне за эту вещицу?.. — молодой человек протянул оценщику большую булавку для шейного платка, увенчанную кусочком малахита размером с ноготь на мизинце. Некоторые, конечно, отращивают ногти непомерной длины, как минимум на одном пальце, чтобы использовать его потом как зубочистку и в других полезных целях… Но у доктора ногти были всегда очень коротко, аккуратно острижены, поэтому и представить можно, что размеры самоцветного камушка были более чем скромными.

— Нет, это я не возьму, — ответил оценщик, которому хватило секундного взгляда на эту безделушку через толстую линзу лупы, — она ничего не стоит. Конечно, это не самая плохая вещь… Знали бы вы, какие штуковины мне тащат каждый день — там и старые башмаки, и дырявые котелки… Но те стоят еще меньше, чем ничего. А ваша булавочка просто никому не понадобится… А я не скупаю хлам, который мне заведомо не окупится.