Записки Темнейшего - страница 8

Мол принял на руки окончательно уснувшего Энакина и унес его спать. Мы с графом еще немного поболтали о том, о сем. И лишь когда за джедаем закрылась дверь, передо мной вновь возник Дарт Мол. Злобно сверкающий глазами и скрежещущий зубами.

– Обиделся? Зря.

– Мне в десять лет за такие выкрутасы вы бы ввалили по первое число.

– Вам? Ввалил бы. Вы жили у меня – как у Великой за пазухой. Чего вам бегать? Только от дурости. Этот же паренек – Избранный: с ним Сила напрямую разговаривает. Бережет. Советует. Ему бы только научиться понимать эти знаки… Только обижаешься ты не на него. На меня. Который едва не сдал вас джедаю?

– Вы искали мне замену, учитель? Этого пижона - Дуку.

– Я стремился вырвать его из Храма. Орден должен терять своих наиболее сильных и вменяемых рыцарей. По-разному. Кого-то должен был убить ты. Кто-то ушел бы сам.

– Вы не дали мне убить Квай-Гона Джинна!

– И перестану сманивать Дуку из Ордена. Потому что теперь внутри ордена может сложиться две противоборствующие группировки, на противоречиях между которыми можно и нужно играть.

– Лучше бы я этого Джинна грохнул.

– Или он грохнул бы тебя. Сила подсказывала, что ситуация, при которой мне и вправду понадобился бы новый ученик, была бы весьма реальна. К слову, к Дуку на днях сходи: он тебе кристалл для нового светового меча обещал.

– Он обещал?

– А как иначе ты сможешь сменить цвет клинка?

Мол опять обиженно запыхтел. Ему его оружие с двумя лезвиями определенно нравилось.

– Это все из-за мальчишки.

– Угу. Сам не ожидал. Но стоило ему появиться в этом доме, как все планы и прогнозы полетели к ситхам шаачьим.

Дарт Мол опять вздыхает. А ведь он даже не представляет, насколько за последние сутки изменилась ткань будущего. Того самого, в котором нам всем жить. К добру оно или к беде – не понять. Поживем – увидим.

Примечание к части

Планируется набор почти отдельных историй, рассказанных от имени Палпатина, но крутящиеся вокруг Энакина Скайуокера. Еще две истории продуманы, но не особо готовы. Так что следующие части будут появляться нечасто и идти параллельно с другими фиками.

«Сталица риспублики город-планета Карускант это политчиский, эканамический и культурный центр…»

С трудом скрываю тяжелый вздох и принимаюсь исправлять ошибки. Письменный корусанти Энакину пока дается с трудом. А пересказывающий прочитанное за сегодня мальчишка живо напоминает, что и с литературным устным – тоже нехорошо:

– …Короче, расхреначили они врагов – любо-дорого поглядеть. Но тут как хрен с горы скатился…

Парню через месяц в школу. Его сверстники в третий класс пойдут. Но маленький татуинец ни дня не учился. Отдать с малолетками – плодить ненужные будущему ситху комплексы. Подтянуть до уровня сверстников… Сначала эта идея показалась оптимальной. Только если дело и дальше так пойдет, комплекс неполноценности разовьется уже у меня. Пока получается убеждать себя в том, что я просто лорд ситхов, а не легендарный Макаренко, но нервы уже на пределе.

Ладно бы мальчишка попался тупой или ленивый. Так нет же! Любознательный, читает бегло и запоем, математику и космографию схватывает на лету. А вот остальное…

– А теперь, мальчик мой, постарайся пересказать тоже самое не на хаттском матерном, а как в книге написано.

Энакин пожимает плечами и тарабанит пять страниц из «Истории Республики с древнейших времен до наших дней» практически дословно к тексту. Он это нарочно?

– Книга тебе не понравилась?

– Понравилась, - не понимает, куда я клоню, поганец.

– Тогда почему ты решил, что в твоем пересказе она будет лучше?

– Так доходчивее.

– Для торговок с татуинского рынка – наверное. Но тебе предстоит учиться с детьми, для которых родным является язык этой книги. Ты меня понимаешь?

– Да, канцлер.

На меня смотрят честные, голубые глаза, но я понимаю, что завтра все повторится вновь. Мальчишка упрямо цепляется за свое прошлое, хотя бы на уровне языка. Не понимает дурачок, как больно будет получать от сверстников за эту привязанность, которую большинство примут за косноязычие, а те, кто поймут правду, станут кусать наиболее болезненно.