Записки учительницы - страница 4

Письмо я старалась писать крупными буквами, но оно все равно заняло полстранички, я его повертела в руках, потом запечатала и отнесла на почту.

С подругой мы пошли в гости к нашей однокласснице, долго болтали на лавочке и к вечеру разошлись по домам.

Через две недели приходит письмо от Вани. Мама приготовилась слушать. Я распечатываю конверт и понимаю, что мне придется сейчас читать мое письмо. Брат только поменял имена и о погоде написал, что в Братске мороз.

Меня окатило холодом, тем самым, который был в Сибири, где жил мой брат. Я, конечно, не стала ничего придумывать и честно все рассказала маме. Она заплакала. Мама всегда плакала, когда ей было стыдно и обидно, в конкретном случае, за то, что я ее обманула.

Буквально на следующий день почтальон принес от Вани еще одно письмо. Оно было на двух страницах, а в конце письма брат обратился ко мне с вопросом, сделала ли я выводы.

Вывод я сделала на всю оставшуюся жизнь: никогда не отмахиваться от родных, выполнять их просьбы, быть внимательной и заботливой.

А еще я никогда не дарю ненужных подарков, всегда долго думаю, что бы подарить такое, что будет и полезно и радостно для родного человека. Этому меня тоже научил брат. Когда он приезжал в отпуск с женой, то привозил подарки всем только те, которые носились с удовольствием, которых ни у кого не было, которые обязательно нужны были в селе.

Вот такой жизненный урок преподнес мне брат.

Это случилось почти 40 лет назад. Я стала студенткой педагогического института в 1976 году, и с первого курса мы стали изучать не только педагогику, но и медицину, причем изучали не менее серьезно, чем педагогику. У нас преподавали кандидаты медицинских наук и практикующие врачи, которые часто водили нас по больницам, показывали своих больных и рассказывали о различных болезнях. Мы учились выполнять функцию медицинской сестры и выходили из института не только учителями, но и медсестрами с военным билетом.

Это было не первое наше посещение больницы. Я уже видела и 3-летнего ребенка, который опрокинул на себя чайник с кипятком, и парня в диабетической коме, которого при нас вытащили с того света, и мужчину с открытыми переломами обеих ног, и многое другое. Все эти случаи все больше утверждали меня в том, что врачом я никогда не смогла бы работать, так как была очень впечатлительной.

Но то, что я увидела в 4-й городской больнице летом 1977 года, навсегда осталось в моей памяти. Если бы я была художником, я бы и сейчас в деталях нарисовала и палату, и больного, и нас, студентов, которых привела преподавательница в эту палату, чтобы показать «смертельно больного раком человека». Это были последние слова, которые я слышала.

В палате царил полумрак, и в этом полумраке я разглядела кровать, которая стояла почему-то посередине. На кровати лежал труп. Это был мужчина, от которого остались кожа и кости. Костлявые руки были сложены крестом на изможденной волосатой груди, так как он был только наполовину прикрыт белой простыней. Глаза были закрыты, и, как мне показалось, он уже не дышал.

Страх сковал меня, и я помню, что преподавательница подталкивала нас к кровати с больным. Помню, что некоторые уже подошли очень близко, а я стояла в последнем ряду и не могла сдвинуться с места.

И вот, когда преподавательница стала зачитывать диагноз, мужчина вдруг открыл глаза и замахал руками. Я увидела смерть в его мутном взгляде. Она почти полностью овладела его телом, но никак не могла овладеть его сознанием. Смерть не хотела видеть посторонних, ей не нужны были свидетели, она была в ярости и отчаянно нас выгоняла из палаты.

Помню, что я чуть не потеряла сознание. Кто-то из сокурсников вывел меня из палаты, принесли воды, и мне стало легче. Потом мне эта картина несколько раз снилась, она долго не отпускала меня. Я боялась ходить в больницы, а в операционную вообще ни разу не зашла, сколько меня ни уговаривали.

Пожалуй, кроме октября, нет больше месяца в году, который бы сыграл такое огромное значение в моей жизни. Я помню до мельчайших подробностей некоторые дни октября. Когда наступает второй месяц осени, я и грущу, и радуюсь одновременно.