Записки военного летчика - страница 15

Это испытание было неожиданным. Я подумал было, не пойти ли на второй круг. Но, чтобы не было разговоров, что, мол, струсил, я решительно пошел на поездку. Самолет не задел ни ту, ни другую веревку.

На следующий день прилетел командир отряда, чтобы испытать меня в воздухе. Усевшись в машину, он объявил: [39]

- Управление ваше. Зона такая-то. Высота - 100 метров. Сделайте два глубоких виража в одну сторону и два - в другую. Наберите 150 метров, сделайте по два боевых разворота в ту и другую сторону. Наберите 500 метров. Сделайте три петли.

Все было ясно. Но над новинкой - глубоким виражем на 100 метрах - я задумался. Это небывалый случай. Вообще виражи с глубоким креном ниже 500 метров не разрешались. Но я понимал, что задание командира не было подвохом, никто не хотел придираться, затирать меня. Это было стремление более четко отшлифовать мою технику пилотирования, проверить мою летную грамотность, помочь мне выработать трезвый взгляд на отдельные летные эволюции.

Я повторил задание. Мы вылетели. Большинство фигур у меня получилось хорошо. Они мне нравились самому. Некоторые же, особенно перевороты через крыло налево, как мне казалось, получаются неважно. Я даже сделал один сверх плана. Уж очень не нравились мне эти перевороты налево, и я пытался исправить предполагаемую ошибку. Но позднее выяснилось, что ошибок не было.

Накрутившись досыта, я пошел на посадку. Впереди садились два самолета. Я решил пойти на второй круг и, находясь уже почти на границе аэродрома, дал газ. Но в это время почувствовал, что рули взяты командиром отряда. Я поднял руки, показывая, что не управляю. И вот командир, этот опытный «воздушный волк», показал мне исключительно грамотную, красивую технику скольжения самолета на крыло. Он положил самолет буквально на бок, и мы с шумом и свистом падали вниз почти до самой земли. Метрах в пяти от земли скольжение было приостановлено, и самолет коснулся земли там, где было нужно.

Командир отряда дал общую оценку моей технике пилотирования «отлично». Потом прилетел командир эскадрильи и еще раз попробовал меня в воздухе. Опять дали хорошую оценку. Наконец, объявили, что школу я окончил, уже были заготовлены документы, характеристики, аттестации, и я собирался вот-вот выехать в свою часть.

Хотел это сделать под выходной день. Но пришлось задержаться еще на день. [40]

18 декабря на Каче свирепствовал норд-ост. Сильный ветер здесь - не редкость, он дует иногда три дня, а иногда и все девять, и дует так, что сбивает с ног человека. Скорость доходит до 20 и больше метров в секунду. Такой же ветер разыгрался и в этот памятный выходной день. Мы сидели в своей комнате и азартно играли в домино.

Около полудня в комнату вошел вестовой:

- Товарища Спирина начальник школы вызывает на аэродром.

Я подумал, что вызов связан с некоторыми формальностями при выпуске. Возможно, что начальник школы хотел видеть меня и дать назидательные советы на будущее. Надо сказать, что начальник школы был строг, суров, и его не любили ни ученики, ни инструкторы. За излишнюю придирчивость он получил прозвище «рашпиль».

С большим трудом, преодолевая встречный ветер, пробираюсь на аэродром. Ветер очень сильный, но ровный. Иду медленно, наконец, добираюсь до штаба эскадрильи. В общей комнате стоял начальник школы в о чем-то разговаривал с моим инструктором. Я доложил:

- Прибыл по вашему приказанию.

Он внимательно посмотрел на меня и, как-то растягивая слова, очень тихо произнес:

- Вы сейчас полетите. Задание получите от командира эскадрильи. Я ему все сказал. Самолет готов, у ангара.

Вот тебе раз! Я опешил. Куда! лететь в такую погоду? А начальник смотрел на меня как-то особенно пытливо. Спохватившись, я спрятал чувство охватившей меня растерянности, повторил приказ и вышел из комнаты.

«Ну и «рашпиль», придумал трюк», - раздраженно думал я, надевая летное обмундирование.

У ангара стоял самолет. Мотор работал. Самолет сдерживали шесть человек: по-двое у крыльев и хвоста. Сильные порывы ветра обрушивались на машину, словно стремясь ее опрокинуть. Я подошел к кабине, где сидел командир эскадрильи. Разговаривать было невозможно. Вой ветра заглушал голос. Я почти вплотную приблизил лицо к командиру, он, стараясь быть спокойным, передал задание. Мне предписывалось подняться, [41] набрать соответствующую высоту и проделать целую серию фигур, петель, переворотов через крыло, штопор…