Записки янычара - страница 48

. За ними также стоят верблюды и кони, на которых возят поклажу; эти азапы набираются по эту сторону моря, из Анатолии. Существует также анатолийский властитель, которого называют Анатоли-беглербег[339], как бы сказать анатолийский господин над господами. Ему подчиняются двенадцать воевод[340] каждый из которых имеет свое знамя, полученное им от султана; за ними идут по чину пятьдесят субашей[341], каждый из них стоит около своего воеводы, каждый возле того, кому он подчиняется. И этих войск конных бывает до Шестидесяти тысяч. Каждый воевода имеет свой отряд, особенно паша, и эти войска выстраиваются один возле другого.

С левой же стороны стоит происходящий с той стороны моря господин над всеми господами, который имеет свое знамя и свой отряд. Его называют Урминели-беглербег[342], господин над господами, наивысший после султана, ему подчиняются восемнадцать воевод, каждый со своим полком и со своим знаменем; они стоят, таким же образом, как это было рассказано о других. Возле них стоят субаши, которых сорок человек, и каждый из них стоит около своего воеводы, каждый по тому воеводству, в котором он служит. Конных бывает до семидесяти тысяч, тех, которые происходят с этой стороны моря и из Сарахоры[343] и о которых далее будет рассказано.

Возле султана с левой стороны стоят также другие пешие азапы, которых бывает до двадцати тысяч; они набраны с этой стороны моря, т. е. из Румелии, и так же стоят, окопавшись и воткнув дреколья, как и те, кто по правую сторону. Когда же султан прикажет каким-либо всадникам приступить к бою, то они без задержки едут и сражаются с громким криком и с барабанным боем. Султанские барабанщики так бьют в барабаны, что у них стоит сильный шум и грохот, как если бы тряслась земля или гремел гром. И тогда султан посылает к ним придворных на одетых в латы копях, дабы они наблюдали, кто насколько мужествен и кто как ведет себя в бою. Каждый из них держит в руках буздаваи, т. е. булаву, побуждая к битве; называются они чауши, а где они бывают, там как бы присутствует сам султан, и потому их все боятся, ибо кого они похвалят, тому будет хорошо, а на кого они пожалуются султану, тому бывает беда. Их командира называют чауш-паша. Таков порядок у турок во время битв. Султан же сам никуда не ездит, но всегда находится среди янычар, пока не кончится бой.

Когда против этой мощи поганых противостала христианская сила, как это было, когда король Владислав подошел к Варне, то против турок были поставлены повозки в круг, а между возами разместилась вся пехота, а на правой и на левой стороне — вся кавалерия[344], благодаря такому порядку христианская кавалерия превозмогала турецкую кавалерию, хотя петом они (христиане) сами нарушили этот порядок, неосторожно бросившись за придворными султана. Также и Янкул- воевода сам виноват в разгроме: поразив конных, он бросился на султанских придворных. А потому поистине знайте, что если кто-либо захотел вступить с турецким султаном в генеральное сражение, то он должен иначе себя вести, нежели те, кто име ли такой опыт, чтобы с божией помощью иметь возможность поразить его наголову; такому человеку надо знать, что у них есть недостаток, о котором они сами не ведают, а я хорошо его знаю, так как вполне мог к нему приглядеться; а именно: их пехота не может находиться долго в иоле, ибо они к этому не готовятся, полагая, что всегда счастье будет на их сто роне.

И еще одна вещь опасна Для них: если бы только султанские янычары были разбиты наголову и остались лежать на поле, турецкий султан никогда не мог бы оправиться и выступить где-либо против христиан, ибо если бы он потерял это войско, то все христианские земли, которыми он обладает, восстали бы против него, и он вынужден был бы бежать за море. И еще один недостаток есть у них: если бы христиане на них наступали, они не должны бросаться в лоб янычарам, а с тыла стрелять зажженными стрелами в верблюдов, которые так будут испуганы огнем, что бросятся на свое войско и передавят всех янычар; а с другой стороны из лагеря в это время надо стрелять из пушек. Они об этом никогда не догадывались, но я это испытал на одном большом верблюде; они допытывались об этом, но так и не узнали, кто это сделал, а было это в Валашской земле