Запрети себя любить - страница 16

– Забери меня с собой, – неожиданно вырывается у меня. Я поворачиваюсь к нему лицом. Пашка и серьёзен, и взволнован. Сам на себя не похож.

– Не могу. Ты ещё… маленькая. Ты не сможешь. С таким, как я, не вытерпишь.

Но почему тогда он снова меня целует? С собой не берёт и отпускать не хочет. Пашка… Голова идёт кругом… Он сумасшедший!..

– Кроме любви твоей мне нету моря2, – цитирует он.

А я продолжаю:

– А у любви твоей и плачем не вымолишь отдых3.

Мне слёзы жгут глаза, а я их выплакать не могу. Зачем ты пришёл, чтобы снова уйти?

– Эй, что вы там делаете на крыше?

Пашка качает головой.

– И здесь найдут.

Пора! Он берёт меня за руку, помогает спуститься по лестнице вниз. Захлопывает крышку люка.

– Мне надо уходить, Ксюш.

– Тебя кто-то ждёт? – дрожащим голосом задаю вопрос, на который сама знаю ответ.

– Не спрашивай. Не делай себе больно.

– Подожди! Когда ты вернёшься?

– Не вернусь. У меня обязательства.

Усмехаюсь – очень грустно.

– Ты так легко их все нарушаешь.

– Да, но не в этот раз. Пора!

Целует бегло в щёку. Проводив до комнаты, убеждается, что я вошла внутрь и заперла на ключ дверь. Потом уходит. Его шаги до сих пор гулким эхом отдаётся у меня внутри. Словно он по моей жизни прошёлся. И даже останавливаться не стал. Паша… Ты один такой на всём белом свете.

А когда пришёл новый день, то принёс новые огорчения.

И понимание того, почему он не может нарушить обязательства в этот раз.

Я узнала правду. Как это ни странно, от Евгения.

Теперь не могу решить, что мне делать и как быть дальше.

– Да, дорогая, сегодня вернусь поздно. Ложись без меня.

Закрываю мобильник, убираю в карман брюк. Юрец смотрит на меня, потом изрекает свой, как обычно, глубокомысленный вывод:

– Я смотрю, ты уже освоился в позиции семейного человека.

– Юрка, никогда не освоюсь, – достаю сигарету, закуриваю. – Веришь – она меня задолбала! Как мамка родная звонит, бля, каждый час!.. Где я, что я… С кем я! Какая, нахер, разница, если я всё равно вернусь к тебе?!

– Подожди, Пахан, – Юрец любит порассуждать. – Ты смотришь на это со своей колокольни. Милада – со своей. К тому же ты сам её выбрал. Съехался жить с ней на эту квартиру. А значит, дал ей карты в руки.

– Юрец, Юрец… – тянусь к бутылке портвейна – дешёвого, как моя жизнь. Но другого мне сегодня не пить. Деньги за учёбу перечислил. Банк всё забрал подчистую. Осталось только на это пойло и на пачку сигарет. Зарплату обещали через две недели. Но тесть к свадьбе, конечно, премию выпишет. Надо же зятя любимого поддержать.

Свадьба, Боже мой!.. Ещё совсем недавно я спокойно размышлял об этом. Купил кольцо, хотел сделать Миладе предложение. Потом резко передумал. А теперь, когда меня прижали со всех сторон, чувствую себя зверем, попавшим в капкан. И вырваться нельзя, и остаться – смерть! Как тут можно выбирать? На кону моя свобода и ответственность за неродившегося ещё человека. То, что это мой ребёнок, я понимаю с трудом. Не получается осмыслить до конца. Наверное, ещё не время. Может, когда увижу, подержу в руках…

Блин, от таких мыслей ещё больше хочется выпить!..

– Пахан, смотри, домой притащишься на рогах. Скандал будет.

– Пускай будет! – в сердцах выкрикиваю я. – Надоела такая жизнь – в тисках. Как будто у меня нет выбора. Как будто не могу решать, что на самом деле хочу. Веришь, Юрец, я этим сыт по горло?

– Верю, – Юрец в подтверждение своих слов подносит стакан к моему. Звонко чокаемся, пьём до дна. – А теперь скажи мне, Паш, на кой ляд ты решил жениться?

– Так я давно об этом говорил. Забыл?

– Помню, – Юрец по-прежнему говорит мягко. – Только потом что-то изменилось. Ты стал на себя не похож.

Что изменилось, Юрка? Ты, правда, хочешь знать, что изменилось? Я стал чувствовать себя идиотом, вот что! Я дал слабину, при чём, не раз и не два. Я смотрю в зеркало, вижу прежнего Пашку, и в то же время это уже не совсем я. Тот Пашка циник, да и этот не меньше. А в чём тогда разница?