Запретная зона - страница 12
Втроем они спустились в подвальное помещение ресторана, обитое рисовой соломой. Здесь было свежо и сухо; магические знаки и иероглифы на стенах не оставляли сомнений в назначении зала, Женька не столько хотел понравиться китайцу, сколько боялся подвести Хана, поэтому демонстрировал «коронки» своего арсенала: фляки, сальто вперед и назад, прыжки с приземлением в шпагаты — продольный, поперечный, вертикальный, отрицательный с опорой на стену и пол; показал спецтехнику, четыре тыля высшего мастерства и поклонился Мастеру.
Хан довольно улыбался. Лицо Гао не выражало ничего.
— Ты погибнешь, — сказал китаец. — Потому что это умеют делать тысячи. Сотни делают это лучше тебя. Если бы тебе было десять лет, я не сказал бы так. Но тебе больше, и уже через год ты не сможешь показать того, что делал сегодня. А через пять лет тебя убьют. — Старик помолчал в раздумье. — Ты учился у Кима. Он был настоящим Мастером и моим другом. Будешь приходить ко мне раз в неделю…
Потом они прощались с Ханом в Шереметьеве.
«Я буду помнить тебя, Хан», — взглядом обещал Женька.
«Я тоже», — отвечал Хан.
«Ты мой брат, Хан», — подумал Женька.
«В тебе боевой дух корейца», — мысленно похвалил его Хан.
Тысячи спаррингов и годы совместных тренировок сделали слова не нужными в их общении. Они поклонились друг другу.
— Тэквон! — сказали они синхронно и разошлись навсегда.
Мастер Гао говорил тихо и вдумчиво, будто сам сочинял притчу:
— Не возрадовались боги, создав человека, огорчились: ведь ничто не мешает этому сильному и мудрому творению занять их место. И решили спрятать от него львиную долю его возможностей. Но куда? На небо — достанет, внутрь Земли — найдет. И нашли укромное местечко, не каждому разуму доступное: спрятали его силу в нем самом… Скоро кончится твоя молодость, Женя. Придет время заглянуть в себя. Если хочешь оставаться бойцом до старости, ты должен заняться внутренними стилями. На это уйдет очень много лет, и ты найдешь себе другого мастера. Но я помогу тебе приблизиться к этому…
И Гао преподал Женьке первый урок искусства точечного удара Дим-Мак.
— Запомни, — говорил он, посвящая его в секреты чаньской школы медитации Дхармы, — чтобы защитить и сохранить семя юань-цзин, ты должен каждое утро встречать восход солнца.
Они работали над дыханием и силой, постигали пять стихий и методику ведения боя. Дерево завоевывало Землю — прямой удар отвечал удару изнутри наружу; точка «управления сосуда» — шансин — действовала с 0 до 12; точка канала желудка ци-чун — с 7 до 9. Мастер хмурился. «Ма-ма ху-ху», — ворчал он, что в русском эквиваленте означало «ни рыба ни мясо». Женька был недоволен собой, проклинал день и час, «когда переступил порог этого чертова кабака», но уважение к Мастеру, культ Учителя, привитый Кимом, брали верх над эмоциями. Преданность памяти первого наставника и верность слову, данному Хану, удерживали его от опрометчивых поступков. И когда терпение все-таки лопнуло, он решил сказать об этом старику. Но китаец опередил его словами:
— Я знаю, что ты хочешь сообщить мне. Ты хочешь видеть результат? Но в Дим-Мак удар по любой из точек может окончиться смертью, если не научиться распределять силу. Ты еще очень мало знаешь. Впрочем, настало время кое-что показать.
По команде Гао Женька принял боевую стойку и попытался ударить ногой в корпус с разворотом. Но как только он, со всей доступной ему скоростью, повернулся к Гао на 45 градусов, острая боль пронзила его плечи, а руки повисли плетьми, и никакими усилиями воли он не мог заставить их работать.
— Это точка тянь-ляо, — объяснил Мастер как ни в чем не бывало. — Действует с 21 до 23 часов и вызывает паралич плечевого сплетения,
Он нажал пальцем куда-то в центр дельтовидной мышцы, и Женька почувствовал возвращение к жизни. Гао улыбнулся, направился к выходу.
— Мастер Гао, — спросил Женька, — откуда вы знаете русский язык?
Старик остановился в дверях, помолчал.
— Я тридцать лет работал наставником рукопашного боя на Лубянке, — ответил. — Но Дим-Мак я их не учил. Ты будешь не единственным, кто владеет этим стилем, но одним из очень немногих…