Запретный город Готхэн - страница 17

Когда они проталкивались сквозь толпу, взгляд Конана посреди открытых лиц местных светловолосых обитателей выявил и чужую здесь, узкую и смуглую физиономию с черными глазами, с жадностью глядевшими на киммерийца.

Человеком этим был мужчина с дорожным мешком на спине. Когда тот понял, что был замечен, то усмехнулся и покачал головой. В этом жесте было что-то знакомое.

— Кто этот человек? — спросил Конан.

— Это Ахеб, гирканская собака, которую мы впустили в долину со всякими безделушками и зеркальцами, а также со всеми этими украшениями, которые так любят наши женщины. Мы обмениваем их на руду, вина и кожи.

Теперь Конан вспомнил этого человека, его хитрое лицо, который крутился около Хорбулы и подозревался в контрабанде оружия через горы в Меру. Когда варвар повернулся и посмотрел назад, темное лицо уже исчезло в толпе. Но, не было никаких оснований опасаться этого Ахеба, даже если тот и узнал Конана.

Гирканец не мог знать о бумагах, которые нес с собой киммериец. Конан чувствовал, что люди Мантталуса относятся дружелюбно к другу Сидрика, хотя молодой человек, конечно, и ударил по ревнивому тщеславию Малаглина, превознося силу Конана.

Сидрик повел Конана вниз по улице к большому каменному зданию, окруженному колоннами портика, где он гордо представил своего друга отцу, старику по имени Амлафф и матери, высокой и гордой женщине пожилого возраста. Жители, по-видимому, здесь не прятали своих женщин, так как гирканцы. Конан познакомился и с сестрой Сидрика, крепкой светловолосой красоткой, и с его младшим братом. Киммериец едва сдержал улыбку при мысли о том, в какой невероятной ситуации он оказался, встретившись с семьей, жившей, как будто тысячу лет назад. Эти люди, безусловно, не были варварами. Хотя их культурное развитие было ниже, чем у их предков, но они все еще были гораздо более цивилизованными, чем их дикие соседи.

Их интерес к гостю был подлинным, но никто, кроме Сидрика не проявлял большой заинтересованности о мире, простирающемся за пределами их долины.

Вскоре молодой человек привел Конана во внутреннюю комнату, где поставил перед ним еду и вино. Киммериец ел и пил за троих, вдруг осознав все эти дни своего вынужденного поста, предшествовавшие его нынешнему пиру. Пока киммериец ел, Сидрик разговаривал с ним, однако, не упоминая о людях, которые преследовали Конана. Видимо, он посчитал их гирканцами из близлежащих холмов, враждебность которых вошла в поговорку. Конан понял, что никто из жителей не Мантталуса рисковал уходить дальше, чем на день пути из долины.

Дикость горных племен вокруг полностью изолировала их от мира.

Когда Конан стал зевать и клониться ко сну, Сидрик оставил его в покое, убедившись, что никто не помешает гостю. Киммерийца немного обеспокоил обнаруженный факт того, что в комнате не было двери, а у входа висела только занавеска. Но Сидрик сказал, что в Мантталусе нет воров, хотя бдительность была так присуща природе Конана, что варвар всё равно чувствовал воздействие гложущей его тревоги. Комната выходила в коридор, а тот, как полагал Конан, вел к внешней двери. Люди Мантталуса, по-видимому, не чувствовали необходимости в защите своей собственности. Но, несмотря на то, что местные жители могли спать здесь спокойно, это не обязательно должно было относиться ко вновь прибывшему чужеземцу.

В конце концов, Конан отодвинул кровать, которая являлась наиболее важным убранством в комнате и, убедившись, что никто смотрит, ослабил один из образующих стену каменных блоков. Затем он взял шелковый сверток, засунул его в отверстие, и, вставив на место камень, так глубоко, насколько смог, северянин задвинул кровать на место.

Затем он вытянулся на своем ложе и начал строить планы о том, как остаться в живых и сохранить бумаги, значившие так много для сохранения мира во всем мире. В долине Мантталуса воин был в полной безопасности, но северянин знал, что за её пределами с терпением кобры скрывается Турлог. Он не может оставаться здесь навсегда, и ближайшей темной ночью ему придется взобраться на скалы и бежать как можно дальше. Турлог без сомнения, будет вести за ним в погоню все горные племена, поэтому киммериец должен довериться своей удаче, точности глаза и крепости рук, что и делал уже, столько раз.