Запретный плод - страница 13

— Ни одного.

Я ахнула.

— Господь милостивый. — Джонни застонал, и я застонала, когда он разорвал мои трусики, поглаживая меня между ног.

— Я не могла этого сделать. Не могла отдаться ни одному другому мужчине. Часть меня всегда знала, что я принадлежу тебе, и только тебе.

Палец Джонни выскользнул, прежде чем снова войти, мои ноги задрожали, угрожая подогнуться подо мной.

— Я не могу быть твоим первым Пейтон. — Его губы нашли кожу на моей шее, зубы Джонни царапали и покусывали. — Я не смогу контролировать себя, когда дело дойдет до тебя. Как только я почувствую тебя, я не могу гарантировать, что смогу двигаться медленно.

С нарастающей похотью и неистовым желанием я протянула руку и смело обхватила его член ладонью. Джонни тут же согнулся в моей руке, низкий рокот эхом отозвался в глубине его горла.

— Я не хочу, чтобы ты медлил.

Еще один толчок его бедер, и я ахнула, когда Джонни внезапно стянул мое платье вниз, обнажив мою грудь. Его рука переместилась между моих ног, холодный воздух коснулся моих влажных губ. Мое тело гудело, и моя киска жаждала только высвобождения, когда Джонни схватил меня за задницу, медленно провел рукой по моему бедру, прежде чем дернуть мою ногу вверх и обернуть ее вокруг себя.

— Если я возьму тебя, я причиню тебе боль.

— Ты причинишь мне еще большую боль, если не сделаешь этого.

Джонни наклонился, приподнял мою грудь ладонью, прежде чем взять мой сосок в рот. Теплая влажность его языка кружилась вокруг моего твердого соска, дразня и щелкая, сводя мое тело с ума от желания.

Со щелчком он отпустил мой сосок, прежде чем опуститься на колени, закинув мою ногу себе на плечо.

— Джонни.

— Если ты хочешь иметь возможность принять все, что я планирую тебе отдать, ты должна кончить первой.

Без предупреждения его пальцы широко раздвинули мои складочки, и его язык медленно скользнул от моего входа к клитору, заставляя тело содрогаться, а внутренности сжиматься от всепоглощающей потребности в освобождении.

Я запустила пальцы в его волосы, все следы скромности исчезли. Мне было все равно, что ни один мужчина никогда не видел меня такой и не испытывал меня на прочность. Тот факт, что у меня никогда ни с кем не было секса, не мешал мне наслаждаться каждой чертовой секундой этого. Еще несколько движений его языка по моему клитору, и я вскрикнула, мой позвоночник покалывало, кровь обжигала мои вены изнутри. Ощущение его теплого, влажного рта меж моих ног было почти невыносимым для меня. Я не знала, как долго смогу стоять на ногах.

Мои бедра начали двигаться сами по себе, сексуальное желание теперь полностью контролировало мое тело.

— Вот так, девочка-мечта. Кончи мне в рот.

— Господи.

Мои глаза закрылись, голова откинулась назад, мое тело все ближе и ближе приближалось к грани сексуального безумия. Каждая мышца и каждый нерв были готовы, балансируя на грани отвратительного упадка.

Посасывая мою плоть губами, Джонни скользнул пальцем внутрь меня, а затем мой гребаный разум взорвался. Я раскололась и разбилась, мое тело превратилось в крошечные кусочки удовольствия, когда мой оргазм разорвал мой позвоночник, врезавшись в каждую кость. Джонни не остановился. Его язык продолжал свой безжалостный натиск, выжимая из меня каждую каплю удовольствия.

Мои ноги наконец подкосились, и я рухнула, только чтобы почувствовать, как его руки обхватывают меня за талию, опуская на пол и укладывая на спину.

Эйфория овладела мной, но мое тело еще не насытилось. Ему нужно было так много всего… оно нуждалось в нем.

Я открыла глаза и посмотрел на Джонни как раз в тот момент, когда он опустился на колени между моих ног, уставившись на меня сверху вниз, стягивая штаны, его член гордо стоял.

— Ты не представляешь, сколько раз я представлял себе именно этот момент. Я никогда не мог избавиться от тебя, Пейтон Миллер. Никогда.

Я сглотнула, когда Джонни взял свой член в руку, неторопливо поглаживая его вверх и вниз.

— Каждый чертов раз, когда я кончал, я видел твое лицо. — Он наклонился и схватил пакетик из фольги, прежде чем разорвать его и медленно раскатать презерватив по своему члену. Все, что я могла сделать, это извиваться под ним, мое естество болело, нуждалось, жаждало быть заполненной им.