Запутанный след - страница 12

– Мне это тоже интересно, – согласился журналист. – Но, пока мы абсолютно ничего не знаем, поэтому не вижу смысла ломать голову.

Ленка новой информации не раздобыла: загадочная Мунька, которую Алексеев так и не мог вспомнить, божилась, что ничего подобного подвеске Кумара в музейных загашниках не значится, уж она-то наверняка бы запомнила вещицу, похожую на украшение лучшей подруги. Бывшие одноклассницы договорились вместе порыться в архиве, где все поступления описаны, но только в понедельник, когда музей закрыт для посетителей. Мысль о том, чего ради Елена решила подыскать замену потерянной подвеске в музеях, в учёную голову Муньки, похоже, даже не приходила.

Геша тоже не давал о себе знать, впрочем, когда Олег удивился этому факту, Виктор напомнил ему, что вообще-то сторожа-охранники дежурят сутки через двое, так что ждать новостей раньше утра всё того же понедельника нет смысла. И это в лучшем случае – неизвестно, сколько времени сквалыга-дядюшка будет рассматривать единственного племянника в дверной глазок, прежде чем запустит его в квартиру.

В общем, скучно прошли выходные, не принеся с собой никаких более-менее заметных событий. И понедельник начался не лучше – поход по не закрытым ещё книжным магазинам, предпринятый журналистом в надежде раздобыть что-нибудь путное, дабы скрасить дорогу до Линёва, оказался безрезультатным: попадалось либо уже читаное, либо совсем неинтересное.

На привокзальной площади Олег встретился с Игорем (тот отзвонился ещё с утра) и получил от него сумку с тючком тщательно упакованных в газеты денег – по прежним временам такой суммы хватило бы на две жизни, теперь же было абсолютно ясно, что шикануть на отстёгнутое домнулом[4] Лупеску бедолагам-археологам не удастся. Хорошо, если с голоду не помрут… Хотя это вряд ли – сердобольные деревенские жители «бедняжек-студентов» наверняка подкормят, а значит, и остальным членам экспедиции что-нибудь перепадёт.

Перед тем как пройти на перрон, журналист попробовал связаться с Виктором – выслушал с десяток длинных гудков и повесил трубку. Набрал для очистки совести номер сестры, но с тем же результатом.

Электричками Алексеев не пользовался давненько, поэтому решил ехать с главного городского вокзала, прикинув, что там больше шансов заполучить сидячее место (толкаться в плотно набитом вагоне ему совсем не улыбалось), и не прогадал. Правда, цены на проезд в пригородных поездах за последнее время выросли заметно, зато и количество электричек сократилось, так что народ штурмовал двери вагонов с прежней лихостью и решимостью. Олегу повезло – створки разошлись прямо перед ним, так что удалось с комфортом устроиться у окошка. Вагон быстро утрамбовался, и вскоре за окном замелькали городские улицы и здания – электричка быстро набирала ход.

Поначалу всё шло как обычно, но вскоре проявились явные приметы дующего над страной ветра перемен. Первыми появились продавцы – они шли один за другим и призывали всех срочно приобрести носки и мочалки, суперклей и ножи для шинковки овощей. Естественно, все товары были высшего качества и по самой низкой цене. Отсутствие спроса на предлагаемую дребедень новоявленных купцов не смущало, равно как и ругань пассажиров, мимо которых они протискивались, волоча за собой громоздкие сумки и баулы.

Один из продавцов тормознул возле скамейки, на которой устроился Алексеев, и улыбнулся сидевшему рядом с журналистом старичку:

– Здорово, Михалыч!

– Здравствуй, – степенно отозвался дедок. – Смотрю, притомился ты.

– А то! – продавец отёр покрытый крупными каплями пота лоб. – За день так набегаешься, что ноги не держат.

– Небось рад бы на завод вернуться?

– Ха! – продавец опять показал прокуренные редкие зубы. – Я что, больной? К восьми утра бежишь на проходную, работаешь на дядю, до пяти никуда не выйти… На кой мне это? А тут – свой бизнес, я сам хозяин своему времени, что заработаю – всё моё!

– Ну-ну, – неопределённо отозвался старик. – Это хорошо, что тебе всё нравится. Трудись дальше… – а когда чувствующий себя независимым от общества отошёл подальше, пробормотал: – Хозяин жизни, так его переэтак… Эх!