Зарисовки одной дамочки - страница 9

Позже, когда она поведала нам о пристрастиях Дарьи, Полина философски заметила:

– Ну и чего ты паришься? Сегодня она лесбиянка, завтра натуралка… Ты чего, мать ей родная? Пусть делает, что хочет! Тем более, что многие через это проходят…

– Да что ты такое говоришь! – возмутилась Катя, нервно прикуривая сигарету. – Кто многие? Кто многие? Я никогда и пальцем до бабы не дотронулась. Лучше с целой футбольной командой переспать!

– Слушай, ты у нас вообще не от мира сего. Ничего не знаю, ничего не умею, а фуфло про любовь писать, однако, любишь! – рассердилась на нее подруга.

– Это, как ты выразилась, «фуфло», пишется по одному шаблону. Он – крутой, она – такая правильная и непонятая. Он – богат до неприличия, она – бедная, всю жизнь вкалывает до седьмого пота, что-то или кого-то там на себе тащит. Он и она встречаются. Он ее хочет, она сопротивляется, и так далее.

– Хорошо. Только послушай меня. Когда мне было девять или десять лет, я отдыхала у родственников. И со мной отдыхала моя троюродная сестра. Ей тоже было лет десять. Так вот, мы «играли» в одну очень интересную игру. Иногда я была мальчиком, иногда – девочкой. Мы целовались, обнимались, трогали друг друга в интимных местах.

– Ты… это делала?!

– Да. Ну и что? А еще раньше, когда мне было лет восемь, моя мама пошла к своей портнихе. А у нее была дочь, которой было лет восемнадцать. Так вот, пока наши мамочки листали журналы мод на кухне, то эта великовозрастная девица оголяла свою грудь, и я ее гладила.

– Какая мерзость!

– Да при чем здесь мерзость! – взорвалась Полина. – Это естественно! Просто об этом вслух не говорят – приличия не позволяют.

– Это что! – вступила в разговор Маня. – Я недавно у гинеколога была…

– Мужика? – поинтересовалась Полина.

– Нет. У женщины. Молодая, лет 28, красивая, подтянутая. Короче, она меня на кресло положила, перчатку натянула, и пальчиком так аккуратно, так нежно начала вращать… ну, сами понимаете где. Я от неожиданности напряглась – обычно женщины-врачи очень грубо осмотр делают, а она улыбается и говорит: «Не беспокойтесь, это я Вам массаж делаю. Хочу, чтобы Вы полностью расслабились». Ну, я и расслабилась. И такая меня истома пробрала… Я ни с одним мужиком ничего подобного не испытывала.

– Это что, услуга теперь такая? – сведя брови у переносицы, спросила Полина.

– Не знаю. Говорю же – в первый раз с таким столкнулась. Но наталкивает на размышления. Интересно, а можно ли такой «массаж» отнести к сексуальному домогательству?

Плохое настроение (продолжение).

Итак, в отличном настроении прибывают двое: Дарья и Тимофей. Кот, развалившись около камина, лениво, время от времени, шевелит кончиком своего хвоста (нет, все-таки это болотный кот – хвост-то короткий!), а Дарья с веником в руках снует без дела между комнатами (с пылью, видимо, борется). Ближе к восьми мне надоедает эта «идиллия», и я, человек, ни разу в своей жизни не пробовавший «огненной воды», предлагаю другим выпить винца. Какое единодушие среди дам! Тут же появляется невысокий ажурный столик, который ставится посреди гостиной. На него выставляются хрустальные бокалы. Катя достает из бара три бутылки любимого грузинского вина (по одной на брата – или сестру?), Полина с Еленой приносят тарелки с едой, и мы дружно садимся на пол вокруг столика.

– Выпьем, тетки, за себя любимых! – поднимает первый тост Полина.

За ним следуют еще три других, и вот от вина остается одно лишь воспоминание. Катя с трудом поднимается с пола и достает из бара очередную порцию горячительного.

– У меня сегодня на приеме одна дама была, – отправляя себе в рот кусок ветчины, начинает рассказывать Маня…

Тайная жизнь Мани.

А надо сказать, что у Мани была тайная жизнь, о которой не знали даже ее многочисленные мужья. И в той тайной жизни Маню звали Селена.

Она всегда была помешана на мистике, восхищалась колдунами, шаманами, ясновидящими, гадалками. Часто бегала по ним и тратила баснословные деньги. За несколько лет она стала спецом по «господам», «матушкам» и прочей «нечисти». Где-то лет семь назад ее осенило, почему бы и ей не стать «Госпожой…». Что хочу, то и говорю, сама себе судьбу горожу. Сказано – сделано. Маня подключила в помощь парочку светских журналистов, напечатавших о ней (под ее диктовку) несколько статей (конечно, не бесплатно), накупила странных одеяний, подходивших под имидж великой прорицательницы, и начала практиковать под именем Селена.