Заря Айваза. Путь к осознанности - страница 45

— Звучит великолепно, но мне слабо в это верится. Невозможно иметь чистое сердце и в то же время давать свободу, которую мы сами хотим иметь, другому человеку. Я встречал много людей, заявлявших о своей принадлежности к телемитам и о праве заниматься любовью с кем угодно, сколько угодно и так далее… И когда их жены шли в постель с другим, то что случалось тогда? Их реакция была примерно такой: «Я больше не хочу играть в эту игру, верните мне все мое обратно!..»

Не поднимая головы с подушки, она искоса посмотрела на меня.

— Да, это тоже проблема. Когда я влюбляюсь, то становлюсь собственницей, начинаю хотеть мужчину всего целиком. Если что-то не срастается, то я об этом не говорю, я не начинаю ворчать по этому поводу, я просто становлюсь нервозной и колючей. К счастью, я не влюбляюсь каждый день. Ты спишь?

— Нет, просто мысль о том, что придется вставать очень рано, портит все удовольствие. Одна и та же работа, одни и те же лица, эта чистка картошки… все то же самое.

Она понимающе кивнула головой.

— Я могу подыскать тебе работу получше. Кроме того, тебе не нужно будет работать какое-то время.

— Что ты имеешь в виду?

— Оставайся здесь. Мариен проходит обучение в Эребро, она пробудет там до лета и приедет лишь на Рождество, да и то только на пару дней. Думаю, ты был бы не против. У нее своя жизнь, и она не вмешивается в мою.

Мариен была ее дочерью, о которой она редко когда говорила.

— Нет, я не могу пойти на это, — сказал я, однако мой голос прозвучал неубедительно.

— Почему нет? Трудно принять поддержку от женщины средних лет?

— Дело не в этом. Многие мужчины поддержали бы твою инициативу. Но я ушел из дома потому, что хотел стать независимым.

Она поиграла с моими волосами и поскребла ногтями, осторожно и нежно, мой затылок. Я закрыл глаза от удовольствия. Одной рукой она начала ласкать мне бедро, а другой схватила меня за мошонку и нежно сжала. Она пододвинула ко мне голову, так что ее губы дотрагивались до моих ушей, и прошептала: «Ты останешься, шалунишка?»

Я мог слышать, как где-то глубоко билось мое сердце. Закинув колено на бедро и раздвинув ноги, я, не опираясь на локти, влез на нее в одно мгновение. Она начала тяжело дышать.

— Ты ненасытен, — промолвила она. Но эти слова звучали как приглашение и одобрение. Я мог делать с ней все что угодно, и эта мысль грела меня изнутри. Она спросила меня: — Ты меня любишь?

— С чего это мне любить шлюху? За работу, сучка, ублажи своего клиента!

— Правильно, — пробормотала она и, закрыв глаза, откинула назад голову, — правильно, поливай меня грязью. Разорви меня! Убей меня!

Я проснулся от звука телефона, посмотрел на большие часы на стене, было уже девять. Я не снимал трубку, думая про себя, а что мне делать, если на другом конце провода вдруг заговорят на шведском? Но все-таки я решился ее снять.

— Привет, Боги. Я разбудила тебя?

— Да нет. Я лежал в постели и все думал о тебе.

— Прекрасно, обожаю мелкую ложь. Ты уже позавтракал?

— Еще нет. Я поем в городе.

— Ты не понял… Я приготовила для тебя завтрак. Я хочу, чтобы мой прекрасный мальчик перекусил и отдохнул. Если станет скучно, то на этот случай я положила тебе билет в кино в карман твоих джинсов. — Она громко рассмеялась. — Спешу домой. Я так люблю тебя.

Я повесил трубку. Под окном, на столе, я увидел деревянный поднос с завтраком. Апельсиновый сок, два сваренных яйца, масло и тост. Она так и не сказала мне, в какой кинотеатр были билеты. Протянул руку, но так и не смог дотянуться до трусов. Я встал, откусил кусок тоста и запил его апельсиновым соком. На улице светлело, и серый свет потихоньку пробивался в комнату. Я засунул руку в один из карманов джинсов.

Там было пусто. В другом кармане нащупал твердую скомканную бумагу. Я вытащил ее. Две бумажки в сто крон, сложенные вчетверо. Совершенно новые, от них еще исходил запах только что напечатанных денег. Это и был мой билет в кино. Две сотни крон, мой недельный заработок в «Форесте». Я почувствовал тепло в животе, будто только что выпил горячего чаю.

Я сильно потянулся, так что мои суставы затрещали, и, сев на край дивана, принялся за еду. Я ел не спеша, попивая маленькими глотками апельсиновый сок. Цветом он был похож на клюв утки и отдавал слабой горечью. Я думал про себя, а стоит ли мне вообще отправляться в город. Я бы мог пройтись к Хиториет, центру Стокгольма, где находился кинотеатр, в котором проходили дневные сеансы. Или же лучше было бы посетить несколько книжных магазинов? А может, все-таки пойти в «Форесту» и сказать Халингу, что нашел другую работу? Что бы он на это ответил? У меня был самый настоящий выбор, что мне делать. Я улыбнулся, стукнул кулаком правой руки по ладони и лег обратно в кровать. Одеяла все еще сохраняли запах ее парфюма. Я повернулся на бок, придвинул одеяло к голове и свернулся в клубок. Я чувствовал себя спокойно в этом теплом гнездышке. В состоянии полного удовлетворения я начал засыпать. Я погружался в сон с мыслью о том, чтобы всегда так жить, за счет женщин.