Заря над степью - страница 26

Чиновники откровенно посоветовали Джамбе отблагодарить мудрого амбаня. Скрепя сердце достал он из висевшего на шее мешочка драгоценный корень жизни — женьшень, купленный еще осенью у одного уйгура-оленевода возле озера Хубсугул. „Вот и погулял в Маймачене, — подумал Джамба, — дорого мне это обошлось“.

Когда Джамба преподнес амбаню редкостный корень, глаза хитрого маньчжура радостно заблестели и он с удивлением сказал:

— У вас, оказывается, растет корень жизни?

Волей-неволей Джамбе пришлось рассказать амбаню, где монголы находят чудесный корень, возвращающий человеку молодость, силу, счастье.

„Хотел подарить этот корень богдо-гэгэну, а достался он маньчжуру“, — размышлял про себя Джамба. Тут он вспомнил рассказы бродячего ламы о том, как богдо-гэгэн спас жизнь амбаню, и решил сам разузнать об этом у маньчжура.

— Дозволит ли уважаемый сайд[49] обратиться к нему с вопросом? Говорят, что однажды по дороге в Ургу вы упали с коня и вас спас великий богдо? — спросил он, взглянув на амбаня.

— Нет, — сухо ответил амбань, — с коня я никогда не падал и никто меня не спасал.

— Говорят еще, что, когда загорелся ваш дом, он был потушен чаем, пролившимся из тучи. Верно ли это? — Джамба решил узнать все до конца. Очень уж было досадно вот так, ни за что ни про что, потерять дорогой женьшень.

— Дом? Чаем? — удивился амбань. — И этого не было. Просто как-то на кухне у меня загорелся мусор, но с огнем легко справились повар и сторож, и без всякого чая.

— И дождя никакого не было? — переспросил Джамба.

Ему не хотелось верить, что и на этот раз он попал впросак.

— Какой там еще дождь? — амбань начал сердиться.

— Я потому, ваша милость, спрашиваю, что один странствующий монах рассказывал мне, как вас спас богдо-гэгэн, когда вы ехали на Пекина в Ургу и упали с коня, и как тот же богдо, плеснув чаем, вызвал чайный дождь, который погасил огонь в вашем доме.

— Я не помню, чтобы богдо-гэгэн проявил ко мне такую щедрость, — пробурчал амбань. — Ну, иди, иди! У меня сегодня и без тебя дел хватит, — нахмурившись, сказал он Джамбо.

Кто ссорится с нойоном, у того спина дружит с палкой.

Народная поговорка

Опальный Цэ-гун прежде был в дружбе с Джавдзан-дамбой-хутухтой[50]. Но потом судьба ему изменила. Он потерял расположение богдо, был разжалован и лишен всех званий. Больше того, ему было предписано коротать дни под наблюдением старого надзирателя в глуши, на своих же землях, где ему разрешили держать небольшую отару овец.

Когда-то, в дни богатства и славы, Цэ-гун построил на берегу реки Толы двухэтажный деревянный дворец и подарил его хутухте. С тех пор он и стал одним из приближенных Джавдзандамбы, пользующихся его особым расположением. Но надо же было случиться, что самая молодая жена Цэ-гуна, черноглазая красавица Норов, приглянулась богдо, и Цэ-гун навсегда потерял свою любимую жену.

Однако ничто не вечно в этом мире. Страсть богдо к Норов быстро прошла, и он без сожаления бросил беременную женщину. Джалханз-хутухта, считавшийся земным воплощением Очирвани-бурхана[51], занял в сердце высочайшего место Норов. Он прибыл по вызову благосклонного и высочайшего и заменил госпожу. Оскорбленный Цэ-гун затаил в своем сердце горькую обиду и жажду мщения. Уж кто-кто, а он своими глазами видел, какую развратную жизнь ведет богдо в тайне от всех.

И вот однажды, когда во владения Цэ-гуна пришли лесорубы и начали валить лес для нового дворца гэгэна, он прогнал лесорубов и отобрал нарубленный лес. Тогда богдо начал против Цэ-гуна тяжбу. Управление ургинского амбаня наказало Цэ-гуна за самоуправство: оштрафовало его на тридцать шесть голов скота. Однако богдо счел это наказание слишком мягким и решил его обжаловать. С протестом к улясутайскому наместнику он послал своего приближенного Аюра.

Аюр, захватив с собой письмо с многочисленными подписями нойонов и учеников богдо, не жалел денег на подкупы и действовал весьма решительно. Он добился специального указа из Пекина, по которому Цэ-гун лишался всех званий и привилегий и отныне становился простым подданным. Отныне ему предписывалось жить в сельской местности. В то же самое время сгорел монастырь Цэ-гуна, расположенный в пади Дэндий Хуанди. Позже люди говорили, будто один из придворных лам богдо поехал осматривать монастырь Цэ-гуна и "забыл" там целую связку горящих курительных свечей. Словом, несчастья сыпались одно за другим на голову впавшего в немилость Цэ-гуна.