Заря вечерняя - страница 26
— Пока не смотрел, — ответил Афанасий, скрывая от Надежды тревогу за свой погреб.
Все подворье у Афанасия: и дом, и сарай с поветью, и погреб — стояло хоть и неподалеку от моря, но на высоком месте — на горе, как говорили в Старых Озерах. Воды в погребе вроде бы не должно быть, но проверить, конечно, надо. Теперь всего можно ожидать…
К вечеру на подмогу Афанасию и Надежде подоспел Володя. Он сразу спустился в погреб, по-хозяйски осмотрел его, потрогал кирпичные неоштукатуренные стенки, из которых кое-где просачивалась вода, и принял решение, особенно как будто и не расстраиваясь:
— Завтра приеду с ребятами, воду откачаем, а потом пол зацементирую — и можно картошку заносить назад!
— Подождал бы до лета, — сказал Афанасий.
— Почему?
— Если это воды грунтовые, то поднимут они твой цемент в два счета.
— Не поднимут, — настраивал себя по-боевому Володя. — Что ты, дядь Афанасий, всего боишься?!
— Да я не боюсь, — ответил Афанасий, но дальше спорить с Володей не стал.
Может, Володя и прав. Утрамбует он хорошенько пол щебенкой, зальет цементом в ладонь, и никакая вода не просочится, будь она хоть грунтовой, хоть дождевой…
Выбравшись из погреба, Володя потребовал у Надежды мешок, тут же опрокинул в него три корзины картошки и, ловко подхватив на плечо, понес в дом.
— Вот неугомонный, — улыбнулась ему вслед Надежда.
Афанасию понравились эти ее ласковые женские слова, сказанные вроде с упреком, но на самом деле с одобрением и любовью. Екатерина Матвеевна, помнится, в молодые годы тоже не раз так вот выговаривала Афанасию, если он задерживался где-либо в лугах до ночи. Теперь, понятно, у них разговоры другие, стариковские, но вспомнить есть что…
А Володя уже бежал с пустым мешком назад, смеялся, шумел, покрикивая на Надежду и Афанасия:
— Что вы тут все шушукаетесь, а?!
— Тебя обсуждаем, — не осталась в долгу Надежда.
— Ах, так! — напустил на себя суровость Володя. — Кто тут хозяин?!
— Ты, ты, — загородилась от него руками Надежда. Потом стала расправлять мешок, чтоб Володе удобней было высыпать туда картошку.
Словом, работа теперь вроде бы даже перестала у них походить на работу, а беда на беду. Так, небольшое огорчение, о котором и говорить много не стоит…
Закончили они выносить картошку уже в темноте, при электрическом свете. Бочки решили оставить на завтра — воды в погребе было не так уж и много, чуть выше щиколотки, так что особого вреда за ночь она не причинит.
Афанасий ненадолго зашел в дом, чтоб помыть руки, передохнуть. Из горницы дохнуло на него сырым картофельным запахом. Потолок и стенки покрылись паром, замокрели. Анна Митрофановна разгребала ухватом картошку по всему полу, оставляя лишь узенький проход в боковушку, где попискивал Петька. Увидев Афанасия, она опять начала жаловаться:
— И куда ее теперь девать, ума не приложу?
— Можно к нам в погреб, — предложил Афанасий, — пусть только просохнет.
— Зачем это к вам? — вспыхнул, запротивился Володя. — Пока полежит под кроватью, а там свой налажу.
— Ох, наладишь ли? — засомневалась Анна Митрофановна.
— Налажу, мать, налажу, не велика задача!
— Ну, смотри, — Анна Митрофановна прислонила в уголок возле печи ухват и принялась накрывать на стол, достала даже из холодильника бутылку вина. Но Афанасий отказался от угощения и начал собираться домой:
— Пойду помалу, а то моя будет волноваться.
— Дядь Афанасий, — кивнул на бутылку Володя, — оставляешь в беде!
— Ничего, справитесь, — усмехнулся Афанасий и уже пошел было к двери, но на минуту задержался и спросил Анну Митрофановну: — А вы на зиму картошку в яму закапывали?
— Закапывали, а как же, — ответила та и насторожилась.
— Надо бы проверить. Вдруг и там вода.
— Ну, это ты, дядь Афанасий, брось, — вмешался в разговор Володя. — Картошка у нас за сараем закопана, а там место высокое — воды быть не должно.
— И все-таки проверить не мешало бы, — уже понастойчивей посоветовал Афанасий.
— Ох ты господи! — совсем разволновалась Анна Митрофановна. — А ведь и правда, придется откапывать: Володька яму выбухал в два метра.
Володя еще немного посопротивлялся, поспорил, а потом отступил, боясь, наверное, расстраивать мать: