Заря вечерняя - страница 46

Гулена кричал ему что-то вслед, махал посошком, но Афанасий не отзывался. Он быстро столкнул лодку на воду, навалился на весло и начал выгребать подальше от берега. Оглянулся назад он лишь на самой середине моря, откуда церквушка казалась совсем уже маленькой, а Гулену и вовсе не было видно…

Володя заходил теперь к Афанасию совсем редко. В доме у него по-прежнему не ладилось. Петька все болел и болел, рос худеньким, бледным, как картофельный росток. Надежда, глядя на него, тоже чахла, худела. Володю она больше не корила, не настаивала на отъезде, а лишь молча, в одиночку плакала.

А тут еще Анна Митрофановна… Летом, пока было сухо, вёдрено, она крепилась, помалу хлопотала возле дома, помогая Надежде обихаживать Петьку. С началом же дождей, осени совсем расхворалась, стала жаловаться на боли в ногах, в пояснице, а потом вовсе слегла и запросилась в город, к старшей дочери. Володя, как мог, отговаривал ее, приводил в дом Лидию Васильевну, но ничего не помогло — мать стояла на своем: хочу в город, в тепло, пропадите вы пропадом со своим морем! Пришлось Володе смириться. Выпросил он у Ивана Алексеевича легковую машину и отвез Анну Митрофановну в город.

Несколько дней после ее отъезда в Володином доме все было вроде бы спокойно и мирно, а потом опять пошли разлады. Надежда осмелела и все настойчивей стала звать Володю к себе домой. Володя не сдавался: все, мол, образуется, надо только пережить осень, потерпеть еще самую малость… А осени этой, кажется, не было ни конца ни краю. Дожди шли без перерыва, моросили и моросили с утра до вечера. Вода в горнице у Володи подступила к самым половицам, они разбухли, стали коробиться, не помогали никакие обогреватели и угли, которые Володя начал расставлять по углам на листах жести. От них лишь исходил угарный древесный запах, который тут же смешивался с сырым, похожим на пар в предбаннике воздухом, зависал вначале под потолком, тоже отсыревшим, мокрым, с отвалившейся кое-где штукатуркой, а потом расползался по всему дому сизоватым прогорклым дымом…

Надежда от этого дыма несколько раз опасно угорала и теперь, как только Володя начинал заниматься с углями, убегала вместе с Петькой в дом к Афанасию. Екатерина Матвеевна усаживала их за стол, поила чаем, угощала Петьку вареньем. Беседы у Надежды и Екатерины Матвеевны всегда были об одном и том же — о море: как жить возле него, как спасать Петьку от простуды, как уговорить Володю уехать.

Афанасий старался участия в этих беседах не принимать. Посоветовать что-либо дельное он не мог, а сидеть просто так, слушать в общем-то справедливые женские обиды у него не хватало терпения. Он выходил из дому и шел к морю, которое бушевало и пенилось в осенней промозглой слякоти. Иногда Афанасию казалось, что морю тесно и нехорошо среди берегов и оно хочет выплеснуться на простор, на деревенские огороды и улицы, где так свежо и чисто, где сейчас, в осеннюю пору, цветут в палисадниках астры. Но выплеснуться ему не дано…

С утра до вечера море было теперь совершенно пустынным, никто не рисковал плавать по нему, ни рыбаки, ни лодочники. Одни лишь чайки да воронье бездумно носились над его просторами, кричали и спорили, отнимая друг у друга небогатую добычу. Редко когда проносилась по морю моторная лодка не очень нужного сейчас рыбнадзора, да трубил, возвращаясь домой полупустым, прогулочный пароходик.

Зато все чаще и чаще стал появляться в последние дни в море одинокий Володин парус. Иногда почти до самой темноты маячил он далеко на горизонте в туманной мороси, какой-то тусклый и почерневший от дождей. Надежда теперь не жалела Володю и не ждала его, как бывало раньше, на берегу, а лишь изредка поглядывала на море и затаенно вздыхала, прижимая к себе поплотней Петьку:

— Пусть мокнет! Пусть… раз не хочет уезжать отсюда!

Чем бы все это у них закончилось, никому неизвестно.

Может, помирились бы со временем, нашли какой-либо выход, а может, наоборот, развелись бы, расстались навсегда — молодежь на эти дела сейчас быстрая, решительная… Но повернулось все по-другому…

Однажды под вечер, когда Афанасий только что приехал из леса и сел ужинать, Надежда забежала к ним в дом совсем встревоженная, перепуганная.