Заседание - страница 5
— Это хорошо.
Он рассказал про нарисованное лицо, про комплот с малышом Верном, про палец, и видел, что она обрадовалась. Но сказала она только:
— Доктор Николсон звонил опять.
— Я же запретил ему доставать тебя!
— Он меня не доставал, Гарри. Он был очень мил. Я пообещала, что ты ему перезвонишь.
— Уже одиннадцать. Позвоню ему утром.
— Нет, я обещала, что ты позвонишь сегодня же, хоть ночью. Он ждёт и сказал, чтобы ты не сомневался и звонил за его счёт.
— Зачем я вообще отвечал на его письмо? Сукин сын! — взорвался он. Потом извиняющимся тоном попросил: — Кофе можно? Я не стал дожидаться кофе в школе.
Она поставила воду греться сразу, как услышала подъезжающую машину, растворимый кофе уже был в чашке.
— Ты должен с ним поговорить, Гарри, — сказала она, наливая кипяток. — Ему надо знать сегодня же.
— «Знать сегодня же! Знать сегодня же!» — зло передразнил он и обжёг чашкой губы. — Что мне делать? Как принимать такие решения? Сегодня на работе я поднял трубку и позвонил штатному психологу, ответила его секретарша, и я соврал, что ошибся номером. Не знал, что ему сказать.
— Я не давлю на тебя, Гарри. Но ему надо знать.
Отставив чашку, он закурил пятидесятую за день сигарету. Маленькая гостиная — просто половинка кухни, отделённая перегородкой, хотя они даже между собой называли её гостиной — была полна Томми. Свежая краска на стене, где Томми ободрал обои с чашками-ложками. Защёлка с защитой от Томми на печке. Сиденье одного кухонного стула не в цвет остальным — Томми методично выскабливал его стеблем ложки.
Гарри сказал:
— Мама посоветовала бы поговорить со священником. Может, и стоит. Но мы и в церковь здесь ещё не ходили.
Маргарет села и взяла одну из его сигарет. Маргарет, Маргарет. Всё ещё хороша. С тех пор, как родился Томми, не прибавила в весе, хотя обыкновенно выглядела усталой. Она сказала, осторожно, но без обиняков:
— У нас был уговор, Гарри. Ты сказал, что поговоришь с миссис Адлер, и ты поговорил. Если она не пообещает, что Томми когда-нибудь станет нормальным, мы условились связаться с доктором Николсоном. Понимаю, тебе тяжело, а от меня мало проку. Но я не знаю, что делать, и решить должен ты.
Гарри тоскливо и нежно посмотрел на жену, и тут проснулся телефон. Звонил, конечно, доктор Николсон.
— Я ещё не решил, — с ходу сказал Гарри. — Не торопите меня, доктор.
Далёкий голос был спокойным и уверенным.
— Не я вас тороплю, мистер Владек. Сердце того мальчика час назад отказало. Вот откуда вся эта спешка.
— Он умер, что ли?! — вскричал Гарри.
— Он подключён к аппарату «сердце-лёгкие». Сможем удерживать его по меньшей мере восемнадцать часов, возможно, сутки. Волны на осциллографе очень хорошие. Гистосовместимость с вашим мальчиком удовлетворительная. Даже лучше, чем удовлетворительная. Утром, в шесть пятнадцать, из аэропорта Джона Кеннеди летит рейс. Я забронировал места для вас с женой и Томми. В аэропорту вас встретят. Сюда доберётесь к полудню. Время ещё будет, но в обрез, мистер Владек. Слово за вами.
Гарри зло крикнул:
— Я не могу такое решать! Неужто вы не понимаете?!
— Я всё понимаю, мистер Владек, — сказал отдалённый голос и, вот странно, Владеку показалось, что доктор и вправду понимает. — Предлагаю вот что. Не хотите просто прилететь и взглянуть на того мальчика, поговорить с его родителями? Они считают, что в долгу перед вами уже за то, что вы зашли так далеко, и хотят сказать спасибо.
— О нет!
Доктор продолжал:
— Они хотят только, чтобы их мальчик жил. Только и всего. Они передадут ребёнка — вашего и их — на ваше попечение. Он замечательный мальчик, мистер Владек. Ему восемь. Он бегло читает. Делает модели самолётов. Они разрешили ему кататься на велосипеде, поскольку он был благоразумным и ответственным, и то, что грузовик вылетел на тротуар — не их вина.
Гарри весь дрожал.
— Это похоже на взятку, — обвиняюще сказал он. — Вы будто предлагаете обменять Томми на кого-то поумнее и получше.
— Я ничего такого не имел в виду, мистер Владек. Просто хотел, чтобы вы поняли, какого мальчика можете спасти.
— Но удастся ли операция? Вы даже этого не знаете!