Застава в степи - страница 16

— Лентяй ты, Синицын. И совести у тебя нет.

Ее тут же поддержал Грачев:

— А еще слово адмиралу давал.

— Так я же насчет макулатуры обещал.

— Брось прикидываться, Генка, — не вытерпел Саблин.

Учительница поднялась и попросила прекратить перепалку. Она с сожалением посмотрела на часы и сказала, что объяснить нового материала не успеет, но завтра будет спрашивать.

На перемене все звено окружило Синицына.

— Долго ты будешь тянуть нас назад? — накинулась на него Лена. — Оставим тебя после уроков и заставим делать домашнее задание.

— Верно, — согласился я с Тарелкиной. — А то он меня одного не слушается.

— Сеня, — поклялся Генка, — с новой четверти буду слушаться. Даю слово.

— Твое слово, что ветер, — рассудительно заметила Киреева.

Генка поднял руку над головой:

— Даю честное пионерское.

— Но чтоб в последний раз, — сжалилась Тарелкина.

Как только мы остались вдвоем с Генкой, он сказал:

— Какой бы нам бой дать мелюзге? Ты ничего не придумал? Может, устроим штурм Сапун-горы?

— Что за Сапун-гора?

Боцман хихикнул:

— Темнота. Под Севастополем есть такая.

— Там Малахов курган.

— И Сапун-гора. Я вчера книжку читал. Знаешь, какая интересная! Враги укрепили ту гору, а наши штурмом вышибли их оттуда. Давай сделаем четвероклашек белыми, а сами будем красными, пойдем штурмом на гору. Вот надаем им по шеям! И все будет законно.

— А умнее ничего нельзя придумать?

— Не подходит? — не обиделся Синицын. — Ладно, подумаю еще.

Он так задумался на уроке истории, что не смог повторить ни одного предложения, и учитель заставил его дослушать объяснение возле доски.

На последнем уроке Генка вдруг стукнул меня что есть силы между лопаток. Я крякнул. Фаина Ильинична решила выпроводить нас из класса.

Генка, как мне показалось, с радостью побежал к двери, попросив:

— Захвати тетрадь и карандаш.

Услышав это, учительница сказала:

— Пусть он один проветрится. Сядь, Морозов.

Я стоял в нерешительности, переводя взгляд от двери к учительнице и обратно, пока не услышал ехидную реплику Грачева:

— Отпустите его, Фаина Ильинична. У них закон такой: товарищ за товарища…

Класс засмеялся, а Фаина Ильинична удивленно подняла брови и спросила:

— Ты не хочешь присутствовать на уроке?

— Хочу.

— Тогда садись.

Но разве можно слушать урок, когда за дверью твой друг и не просто проветривается, а ходит с идеей и, чего доброго, не дождется тебя, убежит к отцу в больницу?

Однако Генка не убежал, он мужественно прятался от директора и учителей, ожидая звонка, за большим шкафом пионерской комнаты.

Когда Фаина Ильинична вышла из класса, Синицын подошел к парте и начал быстро собирать свой портфель. Он, конечно, знал, что сейчас его начнут снова прорабатывать. Чтобы не дожидаться этого, Генка, бодрясь, бросил:

— Опять к отцу опоздал.

— Нет, ты скажи, Синицын, — стала за его спиной Тарелкина, — тебе не стыдно? Ведь только что, три часа назад, ты обещал!

Генка виновато взглянул на нее. Если бы он так смотрел на меня, я бы сразу понял: ему стыдно. Но Ленке этот взгляд ничего не сказал, и она продолжала допытываться:

— Не стыдно, да?

Генка защелкнул замок портфеля и ответил:

— Понимаешь, Лена, я не нарочно. У меня идея появилась.

— От твоих идей наша «Аврора» не вперед, а назад едет, — сердито произнес Миша Саблин.

— Не едет, a идет, — уточнил Генка с превосходством старого морского волка. — Честное пионерское, у меня идея! Эти хвастуны будут разбиты в пух и прах! Сказать?

— Скажи! — загудело звено, столпившись возле нас.

Генка сел на парту, положил на колени портфель, достал оттуда тетрадь по арифметике и карандаш.

— Дадим им морской бой!

— Настоящий!

— Настоящий!

— Как это?

— А вот как. На листке в клетку ставим свою эскадру — один линкор на 4 клетки, два крейсера по три клетки, три эсминца — по две и пять канонерок но одной клеточке. По вертикали ставим цифры 1, 2, 3, и так далее до 10, а по горизонтали — буквы от А до К. Ясно? И — грянул бой, Синопский бой!

(Говоря это, Генка торопливо чертил прямоугольники различной величины. Когда он расставил эскадру в разных клетках листа, мы пришли в неописуемый восторг и начали наперебой хвалить светлую Генкину голову. Боцман попросил Тарелкину отвернуться и назвать любую букву и цифру, как при отгадывании кроссворда по вертикали и горизонтали. Лена назвала 6 на К. Синицын провел карандашом, и лицо его приобрело торжественное выражение.